строить свои заводы. Я научился всему, за чем наблюдал в клубах, я делал это так, словно занимался этим всю жизнь – но мне было достаточно одного раза, чтобы поставить галочку и перейти к следующей записи в списке.
Ни одна партнерша так и не догадалась, что то, что я делал, было в первый и в последний раз. Мне сразу становилось неинтересно…
Возможно, это были не те партнерши. Возможно, я заранее относился к ним, как к мясу, несмотря на то что я тщательно их выбирал, вел все в слиянии с самого начала и до конца.
Я предполагал, что это уже не кинк, а настоящий фетиш и перверсия, которая с годами только прогрессирует – и если бы секс в моей жизни играл большую роль, я бы давно сошел с ума от невозможности выдрочиться.
Бить людей было чем-то похожим. Смотреть, как кого-то калечат – тоже. Такое же возбуждение, мурашки, пересохшие губы или наоборот слюна, заполняющая рот; когда перехватывает дыхание и когда сердце стучит в желудке, разгоняя кровь.
Но теперь даже это меня не спасает. Лучше я просто сегодня напьюсь – и подрочу дома, если не забуду.
Мысли не путались, даже когда я был в говно. Я смотрел в потолок, я полулежал на диване, запрокинув голову, я не смотрел на сцену. Я не чувствовал тела, я хотел, чтобы так было всегда, и я, наконец, смог отделить сознание от биологической машины, в которое оно заключено.
У меня была эрекция, мне было почему-то смешно, я ждал, когда диджей сменит микс, я знал заранее все его паттерны и все треки, из которых он собирает музыку за пультом.
В кармане пиджака завибрировал телефон. В руке был рокс с виски, я вдруг подумал, что было бы забавно пролить виски себе на костюм, но я лишь залпом выпил все, что в стакане.
Глаза защипало.
– Слушаю.
Я поставил рокс на стол, потянулся за шлангом кальяна, я закашлялся, но не от дыма.
Предчувствие ударило по пояснице – по почкам – фантомной болью.
– Надо встретиться, срочно, – сказал голос в трубке. – У нас тут проблема.
– Мертвая или живая?
Голос я узнал, голос был моего человека, который вел долю нелегального оборота фармацевтического продукции всего города. Мы познакомились чуть меньше десяти лет назад – когда нам нужно было помещение под Бер-и-Кох, на окраине Берлина, и мы арендовали подвал в промзоне Лихтенберга.
– Зависит от того, насколько быстро ты приедешь.
Я поморщился.
– Как же я тебя ненавижу, – ответил я и положил трубку.
Победить черный рынок нельзя, можно только сделать часть его видимой – и ограничить рост. Я не носил розовых очков, я прекрасно понимал, что придется влезть в канаву с дерьмом – и от меня лишь зависело, насколько прочные и удобные на мне резиновые сапоги и перчатки.
Если новости плохие, то я сегодня кого-нибудь обязательно подвешу – на промышленном крюке в ангаре.
12. Блеф
То,