была одна из ее традиций.
Бабушка любила традиции. Мама – строгость. Папа – диванные крошки.
Бабочке же нравились мармеладные червячки, медвежата и ягодки. В далеком детстве, которое не оставило на ее лице даже малюсенького отпечатка.
– Они тягучие? – только и спросила Марина: ей было немного стыдно за то, что она ничегошеньки не пробовала.
И Бабочка тепло, тихо, будто сдувая с ладони крошечное перышко, ответила:
– Да.
В ее «да» неуклюже пряталось столько нежности, что Марине захотелось обниматься, но она лишь сунула указательный палец в свой свисающий возле уха завиток и потянула его вниз, пока тот не распрямился.
Губы Бабочки вновь обратились прямой линией, а сама она встала и принялась нетерпеливо стучать себя ногтями по подбородку, будто вспоминая что-то. Нога ее отбивала ритм, медленно шлепая по полу, пока рот то и дело в задумчивости приоткрывался. Марина встала с ней рядом, осмотрелась: надеялась как-то подтолкнуть застрявшую в Бабочкиной голове мысль.
А где-то наверху катился по полу маленький металлический шарик.
– Значит, так, Мариш, иди за мной. – Бабочка похлопала себя ладонью по бедру.
Так обычно подзывали собак, но Марина, как самая настоящая взрослая, сделала вид, что не заметила этого, и протопала босыми ногами за Бабочкой.
В темном царстве коридора, свет которого явно украли, высосали широкие карманы запертых комнат, Бабочка казалась вовсе не бабочкой, а другим насекомым, маленьким и со светящимся брюшком. А под закрытыми дверьми сияющие белизной полоски безуспешно пытались вырваться и разогнать полумрак, но, совсем маленькие, растворялись в нем.
Шаги, звучавшие в такт тикающим где-то часам, казались слишком громкими. На такие в папиных фильмах всегда охотились, непременно – в полумраке, похожем на тот, который заполнял коридор и накидками лежал на плечах Марины и Бабочки. Марина изучала двери – тяжелые деревянные прямоугольники с врезанными в них блестящими замками – но не могла даже догадаться, что за ними скрывается, кроме украденного света. В квартире явно убирались. Но она ощутимо пахла болезнью, которую кто-то заботливый всеми силами пытался скрыть.
– Вот тут, – Бабочка завернула за угол и резко остановилась, из-за чего засмотревшаяся Марина едва не влетела в нее, – туалет и ванная. – Она покрутила круглую ручку, в которой тоже виднелась замочная скважина. – Мама порой беспокойная. Она ходит по ночам, открывает двери зачем-то, вытаскивает продукты из холодильника. В последнее время ей легче, конечно. Но, если что, ты всегда можешь от нее закрыться. – Она распахнула дверь и легким движением пальцев провернула защелку. Замок клацнул невидимыми зубами, но так никого и не укусил. – Все ключи на дверце шкафа. Открываешь, а там такой пластиковый кармашек, ты увидишь. Они подписанные, так что ты легко поймешь, какой куда подходит.
Марина слушала с приоткрытым ртом, время от времени кивая. В ее крохотном мирке, состоявшем