цев, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Два дня за линией фронта
19.01.95. Сюжет первый. Гаденыш Юшенков
Главком задерживается
7.03. Уже несколько минут назад самолет главкома ВВС должен был находиться в воздухе и держать курс на Моздок. Однако его двигатели вяло, и монотонно вращались на холостом ходу, а трап, придвинутый к закрытому люку, заносило крупным мокрым снегом. Генерал задерживался, хотя накануне мне несколько раз звонил начальник его пресс-службы подполковник Геннадий Лисенков и кричал в трубку: «Вылет ровно в семь. На полминуты опоздаете, без вас улетим». Теперь Гена нервно топтался у крыльца КП и барабанил пальцами по пухлой кожаной папке, зажатой под мышкой. Он был в гражданке – черной меховой шапке и невзрачной синей куртке, из-под полы которой одним концом выбивался полосатый, видимо домашней вязки шарфик. Мех неведомого зверя намок и слипся. С него на запотевшие Генины очки спадали крупные капли. Мы, журналисты, промеж себя посмеивались – это Лисенков специально под простолюдина вырядился, чтобы чеченские снайперы на мушку не взяли. Шутили и волновались. Не потому что предстояло лететь на войну, а наоборот думали: вот приедет Степаныч и даст нам отбой. Хотя и понимали, что вряд ли. И так на информационном фронте полный провал – и по ящику и в газетах сплошная дудаевская пропаганда. Вернее удуговская. Что и говорить, Мовлади не сидел, сложа руки.
Журналистов для поездки в Грозный отобрали немного: две съемочные группы программы «Время» (в каждой корреспондент и оператор без видеоинженера и звуковика), корреспондента Интерфакса Виталика Джибути и двух газетчиков – Сашу Будберга из «Московского комсомольца» и какую-то девицу из «Комсомольской правды».
Дверь КП открылась, и на крыльцо вышел заместитель Лисенкова майор Александр Дробышевский. Он, в отличие от своего начальника, был в военной форме ВВС. К тому же не в зимней шапке, как другие офицеры, ожидавшие Дейнекина, а в лихо изогнутой, аля Паша Грачев, фуражке, напоминающей мини трамплин.
– Заходите в ЗАД (зал для делегаций), главком задерживается.
Мой коллега и друг, тоже спецкор ОРТ, Шура Оносовский не двинулся с места и проворчал:
– Чую никуда мы сегодня не полетим. Может, сразу разъедимся? У меня ребенок болеет. Хорошо хоть машины не отпустили.
В двух редакционных «четверках» берегли от сырости себя и видеоаппаратуру наши операторы.
Майор подошел к нам с Шуриком.
– Петра Степановича вместе с Колесниковым в Кремль вызвали. Кажется, ночью дворец Дудаева взяли.
– Кажется, – махнул рукой Оносовский.-В пресс-службе ВВС работаешь, а ни хрена толком не знаешь.
Дробышевский не обиделся. Мы давно работали с летунами и немало хорошего друг для друга сделали.
– Кому в Кремле в такую рань быть? – продолжал ворчать Шура. – Дедушка, наверное, еще седьмой сон видит.
– Кто-нибудь, там, да и есть, – повернулся к нам спиной майор, давая понять, что не желает продолжать бессмысленный разговор. – Пошли в ЗАД.
В зале было тепло и не многолюдно. Уютную атмосферу создавали несколько неярких настенных светильников и работающий телевизор.
Начались энтэвэвшные новости. Во первых строках ведущего, разумеется, информация из Чечни. Ни слова о взятии дворца. Только, «по некоторым данным, федералы блокировали здание Совмина и гостиницу „Кавказ“, повстанцы оказывают яростное сопротивление». Затем на экране появилась небезызвестная Елена Масюк с обломком стабилизатора от авиабомбы в руках и, как всегда эмоционально, стала рассказывать о ковровых бомбардировках населенных пунктов близ Бамута.
– Вот ведь… – нехорошо выругался, несмотря на присутствие дамы из «Комсомолки», майор Дробышевский. – Она же показывает хвост от САБа, осветительной бомбы! Четвертые сутки по всей Чечне сильные туманы, какие ковровые бомбардировки! Мы вообще в воздух не поднимались.
– А кто тогда осветительные сбрасывал? – ехидно поинтересовался Саша Будберг.-Сами говорили, у Дудаева авиации не осталось.
– Ох, и штучка, эта Масючка! – поддержал Дробышевского мой друг Шура.-Отольются когда-нибудь кошке мышкины слезы.
Оносовский оказался как всегда прав. Через несколько лет Елену вместе со съемочной группой похитят ее лучшие друзья – «чеченские повстанцы» и продержат в зиндане почти полгода.
Дежурный офицер, тяжело сопя, подошел к телевизору, надавил кнопку выключателя и зажег большой свет. Недружелюбно окинул взглядом пишущую и снимающую братию. В его глазах отчетливо читалось – ну и гады же вы все, журналюги!
Я приблизился к окну. Чкаловский уже посыпало не редкой снежной перхотью, а заносило настоящей метелью. В такую погоду даже вороны не летают, подумалось мне. Словно услышав мои мысли, Гена Лисенков положил мне руку на плечо.
– Нашим асам никакая пурга не страшна.
– Что и требовалось доказать, –