сказал, искренне.
На консервном заводе
Нас распихали по двум бронетранспортерам и куда-то повезли. Кто везет, зачем, было не ясно. Лисенков тоже ничего не знал и, похоже, знать не желал. В перископическую щель я видел большое серое поле, изрытое коричневыми воронками. Рядом со мной, чуть выше, неприятно скрипел вращающимся креслом стрелок, ни на секунду не отрывавшийся от прицела. Вокруг него, словно висюльки на хрустальной люстре, раскачивались снаряды со вдетыми в красные головки проволочками. Боеприпасы позвякивали друг о друга, и я прикидывал, что останется от нас, сидящих внутри, если они рванут.
В щели показались дома и люди возле них, настороженно посматривающие в нашу сторону.
БТР нырнул в яму, взобрался на крутогор и замер. По броне стукнули.
– Приехали!
Видимо, когда-то здесь было солидное производство – повсюду трубы, котлы, длинные стены корпусов. Да только все разбито и пробито бомбами, снарядами и пулями.
Пошли за военными вглубь развалин, перешагивая через каменные обломки, пустые консервные банки и латунные гильзы от снарядов. Вся земля была усеяна мусором и не стрелянными автоматными патронами. Возле одной из кучек ковырялся палочкой бомжеватого вида человек в спортивной шапочке. Шура Оносовский остановился, округлил глаза и подпихнул меня в бок.
– Это же Доку Гапурович! – зашептал он мне в ухо. – Точно он!
Мой друг, то ли в шутку, то ли всерьез считал себя виноватым перед бывшим председателем Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР. 6-го сентября 91-го года, как раз в тот день, когда гвардейцы Конгресса чеченского народа штурмом взяли Дом политпросвещения, мы с Шурой дежурили в группе сбора оперативной информации. От начальства мы получили задание связаться с Завгаевым и записать хрипушку (интервью по телефону) о ситуации в Грозном. Шура, матерясь, часа полтора накручивал телефонный диск, но все же, дозвонился.
– А нужно ли мне сейчас выходить в эфир? – усомнился Доку Гапурович.-Митинг под окнами спокойный, не агрессивный. Кому-нибудь мои слова не понравятся, ситуация может накалиться.
– Все будет в порядке, – заверил Оносовский председателя Верховного Совета, но тот категорически отказывался. Тогда Шура пустил в ход все свое профессиональное красноречие и лесть: Вас все любят, все знают, все уважают и т. д. В итоге, Завгаев сдался. Хрипушку записали и выдали на трехчасовой эфир Новостей. Буквально через полчаса по агентствам пришла информация, что в Грозном боевики национальной гвардии захватили Дом политпросвещения, а о судьбе Доку Гапуровича ничего не известно. Шура рвал на себе волосы:
– Это я виноват, подставил председателя.
Только под вечер стало известно, что Завгаев жив-здоров (при штурме погиб Первый секретарь Грозненского горкома КПСС Виктор Куценко) и официально передал власть временному коалиционному правительству Яраги Мамодаева, сподвижнику Дудаева. Оносовский вздохнул с облегчением:
– Слава