Зеленоград: люди и судьбы. Очерки, репортажи и интервью, опубликованные в газете «41» и журнале «Зеленоградский Предприниматель» в разные годы
человек отошел с весьма озадаченным видом.
В. Певзнер между тем не кривил душой и не старался «быть поближе к народу», как предписывал в те годы партийный этикет. Любовь к автомобилю – его детская любовь.
В 1940 году его отца, доктора наук Якова Ильича направили советником министра здравоохранения СССР в Монголию. Отцовская служебная «эмка» привела двенадцатилетнего Витю в неописуемый восторг: величественный, блистающий никелем советский лимузин был поистине великолепен. Шофер, дядя Костя, напоминал Вите капитана корабля. Ну а сам Витя, увы, был всего лишь пассажиром.
Однажды он набрался смелости и, краснея от смущения, попросил: «Дядя Костя, пожалуйста, научите меня водить машину».
Теперь Витя не мог дождаться окончания уроков в школе при посольстве. Жизнь наполнилась новым содержанием, а все люди отныне делились на водителей и пешеходов. Сжимая в руках руль, он под неусыпным оком дяди Кости вел машину, не замечая загородных пейзажей Улан-Батора. Он вообще не замечал ничего лишнего: во всем мире существовали только он, машина и дорога.
После войны Певзнеры вернулись в Союз. В семье к Витиному увлечению все относились довольно-таки спокойно, без энтузиазма.. Все, кроме маминого брата Михаила Романовича.: «Давай-ка, племянник, по моим стопам в наш автомобильно-дорожный!».
Мнение Михаила Романовича, прошедшего Великую Отечественную с первого до последнего дня, в семье уважали.
Племянник, само собой, дяди-фронтовика не ослушался, выйдя в 1950 году из стен института имени Молотова с дипломом инженера-механика по автомобилям и автомобильному хозяйству. Потом была работа по специальности в автохозяйствах Москвы, параллельно – судейство соревнований по автомобильному спорту.
… – Что-то «Шансон» сегодня разочаровывает, сплошные «дзынь-дзара», – поморщился Виктор Яковлевич. Покрутил ручку приемника: – Если вы ответите и на этот вопрос, билет на концерт вам обеспечен! – рвался из динамика счастливый голос не менее счастливого, судя по всему, ведущего. Он снова взялся за ручку настройки: «Сам ты, сам ты, сам ты Наташа…»
– Дедуль, не пугайся, – вошла в комнату Яна, – это «Шпильки поют». Лучше я тебе телевизор включу.
– Ну уж нет, я, пожалуй, полежу еще немного.
В 1960-е ругали худсоветы, которые ограничивали творчество музыкантов. Что же теперь, худсоветы возрождать? «Сам ты Наташа!» Окуджава отдыхает…
«Девочка плачет,
Шарик улетел.
Ее утешают,
А шарик летит».
В 1970-е худсоветы тоже ругали. Ну а на кухнях и в шестидесятые, и в семидесятые, и позже, конечно, ругали еще и советскую власть. «Империя зла» – так, кажется, Рейган о Союзе сказал. Мы и не догадывались, в какой плохой «империи» живем, спасибо Рейгану, просветил батюшка.
…В начале 1990-х его пригласили в Латвию. Казалось, обычное по прежним временам приглашение председателя президиума Всесоюзной коллегии судей