молодец!
– А ты что, у Аленки?
– Да, дорогой. Я звоню тебе сказать, что вернусь завтра утром. Можно?
– Вы же в клуб собирались?
– Ну у нас тут ЧП. Мы побудем здесь.
– Хорошо. А что случилось?
– Я тебе потом расскажу. У Маринки беда, пока ничего не понятно. Дай мне на девчонок одним глазком посмотреть.
– Посмотри. – шепотом сказал Слава и пошел в детскую.
– Славочка, ну ты опять пижамы перепутал!
– Марусь, ну пожалей ты меня. Я еще не весь пластилин из волос достал. Какие пижамы! Они сами выбирали.
– Ну ладно, ладно. Какой ты у меня молодец! Люблю тебя!
– И я тебя! Ладно, отдыхай там. Не забудь, что завтра ты нам обещала торт испечь!
– Помню, помню. Отсюда сразу в магазин за продуктами заеду и сделаю.
– Хорошо. Все, Марусь, футбол начинается. Пока! Девчонкам привет!
Пока Маша разговаривала с мужем, Марина накрывала на стол. Она как будто не замечала все еще рыдающую Алену, сидящую в кресле и прижимающую к себе кота. Она, как врач, точно знала, что делать, как помочь, чтобы стало лучше. За долгие годы дружбы план действий был отработан до механической точности.
Успокаивать и говорить, что все наладится бесполезно. Сначала нужно дать выплакаться, потом выслушать, а уж потом думать, что с этим делать. Даже не зная, что именно на этот раз приключилось, алгоритм можно было не менять.
Когда все было готово, подруги отправили Аленку умываться, а сами уселись за стол, в ожидании того, что она им расскажет.
Часть 4
– Ну все, теперь рассказывай! – обратилась Марина к Алене, когда та вышла из ванной.
– Я сегодня вышла на работу, не в свою смену. А там… – снова начала плакать Алена.
– Что там? Подожди, давай так! – протянула Марина Алене бокал, решив, что это поможет.
– Там мой Вадим… Со своей семьей… – разрыдалась Алена.
– Как с семьей? Он что, женат? Ты же говорила он такой! Такой! А ты уверена, что семья его? Может посторонние люди?
– Ага. Она его заей называла, а девочка папой. А на руках кольца одинаковые, обручальные!
– Во дела! – воскликнула Маринка и отхлебнула из своего бокала.
– Аленочка, успокойся, милая. Все будет хорошо. – Маша как всегда старалась пожалеть.
– Как успокойся! Получается все вранье! Любимой меня называл, родной. А сам! А я, получается, любовница, что ли? Фу, как подумаю!
– Ну ты же ничего не знала!
– А он как-то тебе объяснил? Поговорил с тобой? – спросила Маша.
– Я его заблокировала. Не о чем разговаривать. И так все понятно. Если бы я знала, что он не свободен, то на километр бы к нему не подошла!
– Вот и правильно. Так и надо! Нечего с этим мерзавцем разговаривать! Так его! – поддерживала Марина, она вообще была сторонником решительных мер, в отличие от мягкосердечной Маши.
Подруги какое-то время сидели и разговаривали. Алене