ковыряется в агрегате, от писка которого у меня вот-вот взорвется голова.
– У вас еще немного повышено давление, но остальные показатели в норме. Врач сказал, что скоро выпишет вас.
Эта медсестра постоянно со мной разговаривает. Но я прикован к чертовой кровати, поэтому приходится слушать молча. Солис была бы счастлива со мной побеседовать, пока я обездвижен и не могу сбежать. Я закрываю глаза. Солис – одна из двух женщин, о которых я не должен думать, потому что это слишком больно.
Медсестра прикладывает компресс к моей щеке. Я поворачиваю голову так, чтобы она не касалась кожи.
– Слезами вы себя до обезвоживания доведете, – выдает она.
Иди к черту!
Если бы только мог, я вскочил бы с этой кровати, но я не двигаюсь: если начинаю проявлять излишнюю активность, они вливают успокоительные в капельницу, подсоединенную к моей руке. Я стараюсь не пересекаться с ней взглядом. Я уже давно это практикую: избегаю взглядов и мнений.
– Вот потеха! Он все еще хнычет? – вопит сосед.
– Замолчите уже! – отвечает ему сестра.
Она растягивает между нами занавеску, но через нее все так же слышно, как этот придурок меня поносит. Тварь, тебе повезло, что я не могу встать, иначе засунул бы свой кулак тебе в глотку и смотрел бы, как ты задыхаешься!
– Ну, так чего там? Ты изнасиловал какую-то девчонку? Тебя показывали по телевизору, молчун! – продолжает он.
Я сжимаю зубы. Медсестра старается не смотреть на меня. Она, наверное, тоже думает, что я насильник. Вероятно, они все так думают. Я пытаюсь проглотить ком, подкативший к горлу.
– Вам нужно сходить в душ.
Прежде чем я успеваю опомниться, из ниоткуда появляется коп и не глядя отстегивает меня от кровати. Он присматривается к девушке в белом халате. Я же просто делаю то, что мне говорят, не отвлекаясь на все остальное. Шаг, еще один – это вроде плевое дело, но, когда ребра ноют от боли, оно становится чертовым мучением. Дико кружится голова.
Две сестры, появившиеся непонятно откуда, помогают мне дойти до маленькой ванной. Коп провожает нас взглядом, полным ненависти. Можно подумать, они боятся, что я сбегу. Я в таком состоянии, что это физически невозможно. Если бы мне было хоть немного лучше, я бы уже слинял.
Они заводят меня внутрь и оставляют одного. Это первые десять минут за сегодня, когда я не пристегнут к кровати – непередаваемое ощущение.
На стене над умывальником висит небольшое зеркало. С каждым днем у меня все более побитый вид. Синяки сменили цвет на фиолетовый и покрывают большую часть кожи. Несколько швов виднеются на губах, скуле и брови. Я не узнаю себя. Чуть ниже синяки проступают на левом боку, разделяя пополам татуировку, которая тоже вся покрыта гематомами. Ну и посмотрите, во что я превратился… Я так понял, им пришлось вправить мне одно или два ребра. У меня не было выбора, кроме как остаться здесь: кажется, сломанное ребро порвало мне легкое. Я не очень внимательно слушал врача.
Я пресекаю этот поток рассуждений. Голова