свет неким образом отражался от ледяных склонов над ледником, рассеянным пологом падая вниз. В результате тут все выглядело зимним рассветным утром.
Вторую половину дня я провел в одиноком безмолвном лежании и сидении на мною созданном пятачке, расположенном метрах в десяти на склоне, продолжая изучать ледник, но уже с другого ракурса. От ветра меня защищали выложенные из вырезанных плотных снежных блоков две параллельные стены, между которыми я обустроил мягкое ложе, а на стены накинул медвежью шкуру. Пока сооружал простенькое укрытие, меня то и дело прерывал злой пугающий треск, вынуждающий резко повернуться к леднику, чтобы увидеть очередное его грозное предупреждение – неожиданное быстрое падение многотонных глыб или же их резкое смещение с места. И то и то смертельно – если окажешься на пути. Либо расплющит, либо разотрет в порошок…
Страшно. И это хорошо.
Бойся, Охотник. Бойся. – эти слова я уже не раз повторил себе, пока до рези в глазах вглядывался в то, как на моих глазах обрушивалась и менялась часть смертоносного лабиринта. Я все еще не уловил какой-либо закономерности, но вряд ли она вообще имелась. Ледник просто временами приходил в движение, когда из дыры в склоне выдавливалась очередная гигантская порция замороженной воды. Выдавливалась оттуда, куда так сильно хотели попасть луковианцы, а теперь и я.
Кстати, закономерность кое-какая все же имелась, но для меня она не имела ни малейшей ценности. И вся целиком она вмещалась в простые и страшные слова Филимона, оброненные им почти машинально, после того как Чифф, грустно улыбаясь, рассказал нам о ней.
Старик Филя сказал просто: сколько мяса вошло – столько и вышло. Мясорубка.
Ну да…
Вместе с новыми выдавливаемыми из горы глыбами льда, трескающимися, расходящимися на отдельные клыки и шпили, со льдом выходили раздавленные и чаще всего не опознаваемые мертвые тела. Гора возвращала тех, кто осмелился войти в ее окутанное стылым туманом темное чрево. Насмешливо выбрасывала раздавленные трупы как сор из избы…
Ночь я провел там же на склоне и выспался отлично, хотя изредка меня будил резкий как выстрел треск, а затем тяжелый приглушенный грохот падения очередного иззубренного клыка. Ледник жил своей жизнью, миллиметр за миллиметром уползая прочь от дыры.
С рассветом ко мне поднялся Чифф, принесший с собой рюкзак со спальным мешком и пару термосов с горячим питьем. Загодя увидев его приближение, я заставил себя выбраться из нагретого теплого логова и успел подготовить лежанку и для него. Дело уже привычное и достаточно быстрое.
Перед тем как устроиться рядом со мной, старик несколько секунд вглядывался в мои глаза, после чего покачал головой и глухо обронил сквозь обматывающий нижнюю часть лица шарф:
– Ты почти решился, Охотник.
– Почти – кивнул я, произнеся первое слово больше чем за сутки.
– Я рад. Но я и опечален. Ты не забыл? Сераки обманчивы, Охотник.