едва початый пирог и со вздохом выглянул в окно. На улице моросил дождь, столица спала. Где-то далеко была Глория и ее тайна. А на моем столе в кабинете лежала рукопись девятого тома «Академии кухни», и я знал, что не сдам ее в издательство, пока в ней не будет рецепта пирога.
Если для этого придется закрутить роман с прекрасной поварихой, то я не против. Если для этого понадобится жениться на ней – я женюсь.
В конце концов, почему бы и нет? Глория замечательная девушка – самостоятельная, сильная, уверенная. Я буду писать свои статьи, она продолжит работать на кухне «Трех кошек» и никогда не узнает о том, что я не влюблен в нее.
Я не покажу этого. И издам десятый выпуск «Академии кухни». И одиннадцатый. И дальше. У Глории столько рецептов, что хватит надолго.
И да, мы будем счастливы. Я готов был пообещать это.
Когда я подумал о том, что могу жениться ради рецепта пирога, мне вдруг остро, почти до боли в мышцах захотелось снова увидеть Глорию. В центре столицы можно найти экипаж в любое время суток. Она, конечно, не обрадуется ночному визиту, но у меня всегда в закромах есть дорогие трюфельные конфеты с золотыми блестками и персиковый ликер, а я не знал женщины, которую они бы не смягчили.
Я понятия не имел, зачем мне понадобилось увидеть Глорию. Но мне не сиделось на месте – собрав бумажный пакет с гостинцами, я вышел на улицу. Дождь перестал, угрюмый ночной извозчик обрадовался пассажиру, и лошадка бодро зацокала копытами по мостовой.
Когда мы подъехали к нужному дому, то я увидел букет на дороге. Он выглядел так, словно им кого-то гнали по лестнице, и во мне шевельнулось какое-то непривычное и очень неприятное чувство.
Уже потом я понял, что это было стремление кого-то защитить.
– А букетик-то не из простых! – удивленно воскликнул извозчик. Лошадка нагнулась и подхватила смятый цветок: зачем упускать лакомство? – Пионы осенью! Дорогущие, а их вот так, по мостовой раздербанили, ну ты глянь, а…
– Не повезло кому-то, – сказал я, спускаясь из экипажа. Глория жила в квартире номер семь на третьем этаже и, подняв голову, я увидел, что четыре окна горят тревожным золотым светом.
Квартира Глории? С ней что-то случилось?
Я почти взлетел на третий этаж и увидел, что дверь седьмой квартиры распахнута настежь. Я заглянул в коридорчик, чувствуя, как живот наполняется холодом, услышал всхлипывания и громко сказал:
– Глория! Это я, Виктор!
До меня донесся глубокий вздох, и Глория откликнулась:
– Я здесь. Заходи.
– Все в порядке? – спросил я, проходя в гостиную. По полу были рассыпаны лепестки пионов и роз: кажется, Глория выпроваживала навязчивого поклонника. Но, судя по ее заплаканному лицу, на котором словно оттиснули глубокую душевную боль, дело здесь было не в ухажере. Она свернулась калачиком на диване, словно ребенок; я присел с ней рядом, осторожно, чтобы не напугать и не обидеть, погладил по плечу и спросил:
– Что случилось?
– Я едва не убила Айзена боевым заклинанием, – прошептала Глория. – Опомнилась в последнюю