обмякнув, растерянно оглянулась на ресторанный зал, потом улыбнулась и, как обычно, немного кокетливо поправила свою причёску.
– Да, действительно. Спасибо, Глеб, вы всегда такой собранный и так умеете успокаивать.
Она махнула рукой подходящему папе, и нежно потрепав меня по щеке, сказала:
– Ты выглядишь замечательно, доченька, платье – чудо! Давайте тоже за стол.
Я с улыбкой кивнула маме и как только она отошла, повернулась к Глебу с самым своим мрачным выражением лица.
– Успокаивать значит ты умеешь? Ну-ну.
– Марта…
– Глеб, мы же с тобой договорились без повода не делать этого с нашими близкими.
– Когда ты уже поверишь в то, что такие обычные внушения совсем не несут вреда? Никакого. Да просто глупо пренебрегать возможностью слегка подправить настроение нуждающемуся в этом человеку. Не вижу здесь никакой проблемы.
– Это моя мама. Вот и вся проблема, – язвительно сообщила я.
Подняв одну бровь, Глеб прищурился и не менее язвительно поинтересовался:
– То есть мою Ирину, несчастную добрую женщину, работающую на меня долго и верно, кошмарить значит можно?
– В каком смысле?
– В прямом.
– Не понимаю о чём ты… Ерунда какая-то. Ладно, пойдём за наш стол. Нас заждались наверное уже.
Но Глеб демонстративно стоял в той же позе, не шелохнувшись.
– Чёрт возьми, – проворчала я, – ну случилось это раза два тогда, необходимо было…
– Я не о том, что было тогда, – перебил меня Глеб. – А о том, что происходит сейчас.
Тут уже я задрала свои брови, стараясь придать лицу как можно более невинное выражение.
– Ты думаешь, Марта, я не замечаю, как ты регулярно тренируешься на Ирине? Так сказать, оттачиваешь на ней своё мастерство. Ай-ай, как не стыдно.
Упс. Какая незадача.
– Да? Надо же… Я думала, ты не видишь. Извини. Но ведь это такие мелочи, обыденные просьбы, самое что ни на есть лёгкое внушение! – с досадой воскликнула я.
– А какое внушение, по твоему, демонстрировал я только что с твоей мамой? А?
Он прав.
Я виновато опустила голову и сокрушенно помотала ей из стороны в сторону. Потом снова подняла её, и встав на цыпочки, прикоснулась своими губами к губам Глеба. Глаза его, огромные и чёрные, заглянули в мою душу, щедро рассыпая в ней радужные сверкающие блики. Минуты застыли, звуки исчезли, растворилось всё вокруг – остались только мы. Прижимая меня одной рукой, другую Глеб запустил в мои волосы.
– Марта, любимая, – прошептал он хриплым голосом. – Ты моя жизнь.
– А ты – моя, – едва слышно ответила я.
Рядом с нами резко кашлянули. Один раз и потом ещё раз. От неожиданности мы с Глебом чуть ли не подпрыгнули.
– Прошу меня простить, но насколько я понимаю, молодожёны сегодня не вы, – негромко, но вполне отчетливо произнёс папин голос. – Оторвитесь друг от друга. Только вас ждут.
И кинув на нас многозначительный