кассе, я только открыл рот, как сидевшая там сухопарая дама неопределенных лет опередила меня неожиданным вопросом:
– Вы сам по себе, гражданин?
– Гм. Ну да.
– Тогда с вас двадцать пять копеек.
– Я пришел сюда не любоваться картинами. Мне просто надо поговорить с Гришутиной Анастасией Васильевной.
– Купите билет и можете идти разговаривать, – сказала, как отрезала, кассир.
Я отдал ей двадцать пять копеек, получил билет, но при этом, не удержавшись, спросил:
– А если бы я не был сам по себе?
– Тогда бы вы были в составе экскурсии, и билет вам стоил десять копеек.
Пройдя в первый зал, откуда начиналась экспозиция, я сразу подошел к женщине – смотрительнице, лет тридцати пяти. Строгое темно-синее платье с кружевным воротничком подчеркивало стройность ее фигуры, а густые волосы, уложенные узлом на голове, демонстрировали изящность шеи. Взгляд синих глаз мягкий и доброжелательный.
«Приятная женщина», – отметил про себя я.
– Здравствуйте. Не подскажете, где я могу увидеть гражданку Гришутину?
– Здравствуйте. Это я, но вас, извините, не знаю.
– Меня зовут Александр Станиславович. Можно просто звать Сашей. Я приехал из Красноярска и привез вам письмо от Натальи Алексеевны.
Женщина сначала обрадовалась, но в следующее мгновение на ее лице появилась тревога.
– Господи. Надеюсь, с ней ничего не случилось?
– Пока ничего. А это вам. Держите, Анастасия Васильевна, – я достал из кармана письмо и протянул женщине.
Та взяла письмо в руки, какое-то время смотрела на него, потом подняла глаза, полные слез, и тихо спросила:
– Как она… себя чувствует?
– Обрадовать нечем, но, когда я уезжал, была жива. Если вы знаете, у нее плохо с сердцем.
– Да. Да, я знаю, – женщина достала платочек и приложила к глазам. – Извините.
– Ничего.
– У меня до обеденного перерыва полчаса осталось. Вы не могли бы меня у входа подождать? Или здесь, по залам, походите.
– Подожду у входа.
Дождавшись, когда она выйдет, я спросил ее:
– Анастасия Васильевна, где будем разговаривать?
– Тут в трех минутах бульвар. Идемте туда.
Мы сели на лавочку.
– Я прочитала письмо. Вы знаете его содержание?
Я невольно напрягся.
– Нет.
– Наталья Алексеевна пишет о вас, как о хорошем, приличном человеке.
– Не может быть. Я человек, склонный к риску, и она об этом знает.
– Кстати, она и об этом упоминает. Вы знаете, она пишет так, словно говорит с тобой, поэтому я уже много чего о вас знаю.
– У вас с Натальей Алексеевной, мне так кажется, были близкие и доверительные отношения.
– Это действительно так. Я ей очень благодарна за то, что она на многое открыла мне глаза, помогла, когда мне было плохо… Впрочем, это мое личное и останется только при мне. Да что это я о