снова оторвавшись от заполнения бумаг, пояснил он.
– Какое дело? – настаивал Андрей.
Видя, что стажер не отстанет, мужчина отложил ручку и пристально посмотрел на Андрея. После паузы он всё же продолжил:
– Дело его дочери.
– Дочери? Я не знал, что у него есть дочь, – ответил вконец растерявшийся Андрей.
– Так и есть. Послушай, я не думаю, что я – тот, кто должен ввести тебя в курс дела. Спроси его сам. Но в его шкафчик я бы на твоем месте не совался.
Он снова принялся что-то писать, и, судя по энергичности, с которой ручка выписывала кренделя в графах отпечатанного листа, Андрей понял, что разговор окончен. Он неловко переступил с ноги на ногу, словно не решаясь сделать шаг, а может быть, ждал, что мужчина передумает и просветит его насчет этого загадочного дела, но тот, видимо, ушел в работу с головой, и Андрею ничего не оставалось, как ретироваться.
Вернувшись в кабинет, он снова подошел к шкафу. Замок был хлипкий, но нарываться на неприятности Андрей не хотел, поэтому решил пойти другим путем.
– Чем занимаешься, стажер?
В кабинет вошел Бисаев, похоже, в прекрасном расположении духа. Он со всего маху шлепнул папкой о столешницу и плюхнулся на стул.
– Так, дела разбираю, – уныло ответил Андрей. Он отставил чашку с только что заваренным кофе на подоконник и выпрямился на стуле.
– Свету Николаеву помнишь? – разглядывая кислую физиономию стажера, спросил Борис.
– Конечно, – тут же приободрился Юдин, предвкушая настоящее задание.
– Парнишку ее – Хрыча?
– Так точно, товарищ майор. Валерий Седов, живет в доме напротив, в третьем подъезде, квартиру мальчик не вспомнил, – отчеканил Юдин.
– Короче, ноги в руки и бегом к этому Хрычу. Узнай, где, когда, при каких обстоятельствах он видел Свету в последний раз. Про ее увлечения спроси. В общем, прояви смекалку, ну и о том, чему в Академии учили, не забывай, – напутствовал новичка Бисаев.
Андрей, проигнорировав снисходительность, присущую тону шефа, вскочил со стула, схватил с вешалки плащ, сумку и, наконец, покинул опостылевший кабинет.
***
Оставшись один, Борис вмиг посерьезнел. Он медленно встал со стула и, приподняв портрет Феликса Эдмундовича, достал ключ. Вытащив из шкафа одну из папок, снова вернулся за стол. Прежде чем сесть, он вытащил из кармана джинсов игральную кость, переданную ему на время Витькой, и положил ее пакет для сбора улик, к двум таким же. Он в задумчивости перебирал кубики через пластик, не столько разглядывая их, сколько раздумывая. Он был уверен, кубик не простой и точно имеет отношение к делу «Игрока». Когда пропала Аня, Борис нашел точно такой же на пороге, под ковриком. Спрятал, гад, чтобы кто другой не взял.
И на этот раз экспертиза показала, что кубик сделан из человеческой кости. Но это не Аня. С облегчением подумал Борис. Он понимал, что тешит себя пустыми надеждами. Прошло почти два года. Ани, скорее всего, уже нет в живых. Он топчется на месте. У него нет зацепок, кроме путаных показаний свидетелей и игральных