постоянной опасности и напряжении, чтобы ты не расслаблялся ни на минуту.
– И всё же, я настаиваю на Вексене и Жизоре.
– Я подумаю. Да! Ты пришлёшь мне список предателей, переметнувшихся к тебе и Ришару?
– Естественно и со всей спешкой и тщательностью, сир Генрих, как только вы соизволите подписать Ордонанс о мире и переходе земель под сень скипетра Франции.
– У тебя, я знаю, уже готова эта бумага? – Усмехнулся Генрих, поражаясь расчетливостью и холодности ума Филиппа. – Поражаюсь природе и Богу! Как смог родиться такой разумный сын у отца?
– Не удивляйтесь, король Генрих. Видимо, меня любит Бог, раз Он решил меня наградить умом, а не землями. – Филипп криво улыбнулся, но, тут же подавил эту слабость, прибавил. – Я, вот, не удивляюсь вашим детям, к примеру, а ведь мог с удовольствием ёрничать в волю.
– Вы правы, сир Филипп. Мне, как Вашему вассалу за континентальные лены, негоже говорить подобное.
– Вы не со зла сказали, поэтому мы и не услышали. Будем считать именно так. Вот, кстати, все пергаменты.
Филипп вынул их из футляра на одном уже висела прикреплённая сургучная печать с оттиском его королевской печати. Слуга, появившийся, откуда ни возьмись, ловко прикрепил ленту красного цвета, нагрел и капнул сургуч на бумагу. Генрих, скрепя сердцем, приложил печать к бумаге, даже не вымарав слова Вексен и Жизор.
– А где, простите за неудобство напоминания, список моих «иуд»? – слабым голосом произнес Генрих.
– Он будет у Вас завтра же еще до окончания вечерней молитвы. – Филипп ловко свернул пергамент, с кажущейся, на первый взгляд, небрежностью бросил его слуге, который, схватив его на лету, также мгновенно испарился.
Утомленный Генрих отправился в Шинон, один из своих опорных замков в Анжу и на континенте. В этом замке хранилась его континентальная касса, здесь он решил немного передохнуть и подумать над словами Филиппа. Он отправил своего юриста и канцлера, мэтра Рожэ к Филиппу с просьбой прислать ему, для начала, список изменников, предавших его в последней кампании и переметнувшихся к Ришару и Филиппу.
Генрих неспешно поел и вышел на открытую террасу донжона, чтобы насладить пением птиц и теплым июньским вечером. В это время к нему без стука вошел Гильом де Марешаль. Услышав громкие шаги Гильома, Генрих повернул голову и сказал:
– Как удивительно быстро воротился Рожэ.
Гильом стоял, потупив голову:
– Да, сир. Мэтр Рожэ быстро и расторопно исполняет все Ваши поручения.
– Тогда не тяни, Гильом. Читай список уродов и иуд!
Гильом мялся, не решаясь начать.
– Что такое, Гильом? Темно? Ты ослаб зрением или разучился читать?
– Нет, сир! Мой язык не поворачивается произнести первую фамилию!
– Уж не Вельзевул, случаем там во главе? – попытался острить король Генрих.
– Нет, сир! Сатану я не боюсь! Это ему надо задуматься, ежели он случаем удосужится встретиться со мной лицом к лицу.
– Тогда читай. Это моя боль, я её и приму на себя.
– Но сир! Это очень