в спину. Таашша резким движением обернулась и сжалась, готовая драться или бежать.
Кувалда отличалась от других Таашшиных соседок по кубрику. Крепче прочих, шире в плечах. Макушкой она не дотягивала Таашше даже до плеча, но никто не пытался потешаться над её низким ростом. Прозвище Кувалда присвоила себе сама и охотно подтверждала его при любом удобном случае, прореживая собеседникам зубы огромным кулаком.
Таашша попыталась протиснуться мимо, не влезая в споры, но у Кувалды обнаружилась группа поддержки. Припевалы притёрлись плечом к плечу, перекрывая пути к отходу. Воды с мокрых волос бежала по позвоночнику мерзкой остывающей струйкой. Из двери сифонило. Голая кожа покрылась колючими мурашками. Ступни скрючило от холода – по металлу к стокам текла холодная, почти ледяная вода.
Ещё вчера Таашша бы потеряла сознание от страха, но сейчас внутри заколыхалось жгучее раздражение.
– Что ты там намываешь? Одни кости, и те тонкие как у птицы, – Кувалда скалила зубы, а Таашша, как зачарованная, глядела на щербину возле её верхнего клыка. В голове было пусто и гулко. Вода щекотно катилась по спине, пересчитывая острые позвонки. Внутри до сих пор шевелилась глыба льда, не отогретая водой и вехоткой.
Таашша выпустила из пальцев моток пеньки и подняла взгляд, уставившись прямо в глаза противнице. Светло-коричневые. Цвета печенья. От сравнения во рту скопилась слюна. Печенья Таашша не видела очень давно. Красивый цвет. Острое раздражение пробилось через холодную глыбу в груди и Таашшины губы произнесли:
– Пошла вон.
Кувалда так опешила, что позволила ей протиснуться мимо и сделать пару шагов в сторону запрятанного в углу узла с одеждой. А потом Таашшу грубо ухватили за локоть и рывком развернули.
Дальше она ничего не видела и не соображала. Мокрая кожа легко вывернулась из чужих пальцев. Таашша поскользнулась и едва не полетела на пол. Из-за этого метивший куда-то в нос кулак лишь слегка мазнул по скуле. Но Таашше хватило. В черепе стало гулко, словно над ухом ударил корабельный колокол.
Она тряхнула головой, ставя на место пол и потолок, зашипела рассерженной кошкой и вцепилась ногтями в чужое лицо. Кувалда, не ожидавшая такого яростного отпора, заорала и попыталась отодрать её пальцы. Противница была крепче, сильнее, старше, но Таашшей управляла слепая неконтролируемая ярость, помноженная на пережитый за день страх. Она царапалась и лягалась, даже не глядя, куда попадает. В какой-то момент во рту стало тепло и солоно. Таашша с трудом разжала вцепившиеся в чужую кожу зубы и сплюнула кровь.
Кувалда уже не орала – скулила, как побитая псина. Пелена перед глазами слегка прояснилась, поэтому когда Таашшу – грубо, за волосы – оттащили от замершей жертвы, она не сопротивлялась.
– Что здесь происходит? – прорычал незнакомый офицер, нервно сжимая рукоятку своего пистолета. Наверное, сжавшаяся до вздыбленного гребнем позвоночника, простоволосая и мокрая, с дикими глазами и перепачканным