популярная… и противная.
И, к моему невезению, я оказалась ее целью.
Мама уверяет меня, что этот несуразный возраст – ужасный, сопровождающийся кривыми зубами и копной пушистых волос – пройдет, но я в этом не уверена.
Она обхватывает мое лицо ладонями.
– Не слушай ее. Ты прекрасна.
– Я не чувствую себя прекрасной.
Между ее бровей образуется морщинка.
– Я же тебе говорила. То, через что ты проходишь, не будет длиться вечно. Я тоже была в таком возрасте. Но потом…
– Но потом ты стала красавицей, все тебя полюбили, и ты стала известной актрисой. – Я раздраженно смотрю на ковер. – Что, если со мной этого не случится? Что, если я навсегда останусь уродиной и…
– Милая, ты не уродина. Просто Джулиана немного… – Она обрывает себя на середине предложения. – К сожалению, в мире полно таких Джулиан. Но лучший способ справиться с подобными людьми – это показать им, что тебя не заботят их слова.
Глаза начинает щипать от слез. Эта девчонка портит мне жизнь.
– Я уже пыталась, мама.
Пыталась, и у меня ничего не получилось.
И с каждым днем притворяться, будто мне не больно, становится все сложнее.
Она обессиленно потирает виски.
– Ладно, хорошо. Хочешь секрет?
Я киваю. Я готова к любому совету.
– Джулиана будет продолжать к тебе придираться, ведь она задира, которой нравится приставать к тем, кто выглядит слабым.
Ауч.
– Я не слабая. Как мне это прекратить?
Вздохнув, мама закрывает глаза.
– Я точно получу премию «Худшая мать года» за это.
– Ну же, мам, – прошу я. – Скажи мне.
Еще один тяжелый вздох.
– Если хочешь, чтобы задира от тебя отстала, тебе нужно использовать ее же оружие против нее. Если она над тобой смеется, ты смейся над ней в ответ, рассказав всем о ее комплексах.
– О каких?
– У всех есть свои комплексы, малышка. Чтобы узнать какие, нужно просто понаблюдать за человеком.
Поразмыслив над этим, я понимаю, что, возможно, в этом что-то есть.
– Ей нравится, когда все говорят, какая она красивая и как хорошо она танцует… хоть это и не так. – Поджав губы, я складываю руки на груди. – Я танцую намного лучше, чем она.
Может, не балет, конечно, но у меня в мизинце больше чувства ритма, чем во всем ее теле.
Взяв расческу с прикроватной тумбочки, мама жестом подзывает меня к себе, чтобы расчесать мои волосы.
– Тогда нам придется записать тебя на балет, купить самый красивый костюм и заставить эту негодяйку заплатить за свои слова.
Надежда начинает теплиться у меня в груди.
– Правда?
Она разделяет мои волосы на три части и начинает плести мне косу.
– Я могу записать тебя на занятия, пока ты завтра будешь в школе, а за пуантами и трико съездим в субботу.
– Обещаешь? – недоверчиво спрашиваю я, отдавая ей резинку с запястья.
Иногда мама говорит, что сделает что-то, но в итоге остается в постели из-за своей болезни. Но она никогда не нарушала обещаний.
Для нее они значат слишком