для гербария листы.
Они как весточки о тлене,
Как панацея от забвений,
И оберег от суеты.
Спадут листы, тоску я скину,
Возникнет зимняя картина,
И вечерком у камелька
Открою новую страницу,
И так заполню, чтоб гордиться
Своей фамилией на «Ка».
Я ступаю на Аничков мост,
Будто снова бреду по Парижу,
Точно так, как придя на погост,
Вычисляю, а кто еще выжил.
Грусть печальная, анахронизм,
На заре двадцать первого века,
Когда все познают дзен-буддизм,
Жить как словно духовный калека.
Надо срочно очистить свой мозг,
Просветляя астральное тело.
И в преддверии метаморфоз
Никогда не бросать это дело.
Мы не грязь, мы алмазы в пыли,
Славен тот, кому хватит извилин,
Пусть ценою огромных усилий
Умудриться поднять нас с земли.
И откроется тысяча граней,
Как они заиграют, искрясь…
Только вряд ли хоть кто-нибудь станет
Под ногами разглядывать грязь.
Отнюдь не сахарный балтийский месяц март,
И снега серого обмякшие обноски.
Афиша в инее, где Новый Рижский театр,
На ней два имени: Барышников и Бродский.
Спешите видеть, как стареющий танцор
Стихами умершего друга и поэта
Без толку борется со смертью, фантазер,
И иллюстрирует в движеньях танца это.
В стихах у Бродского – как страшно умирать,
На сцене – пластика Барышникова, эхо.
И нет понятия, где Божья благодать,
В развалах жизней изощренных и успеха.
Невольно вдумаешься: каждому – свое,
И уготован всем конец согласно вере.
Вдвойне блаженен, кто уйдет в небытие,
Улыбку счастья на уста свои примерив.
Изъезжен город славный мой, исхожен,
Маршруты все изведаны, пути.
Одно меня порой желанье гложет —
От Пушкинской до Сретенки пройти.
Ночная тишь машинный шум стреножит,
Встревоженному эху нет конца,
И вряд ли где найдешь конец, похоже,
Безлюдного бульварного кольца.
По камушкам, бродом, по камушкам,
Вдоль Леты-реки, через гниль,
Шагаю, как братец Иванушка
К старушке своей Изергиль.
А если вдруг будет сомнение,
То я из широких штанин
Достану удостоверение,
Что я человек – гражданин.
Гиацинты, цветы традесканций,
Колоски зеленеющей ржи.
Брось надежду, не надо стараться —
В однородный букет не сложить.
Вот и я, катафалк грез и танцев,
Закулисной бравады и лжи,
Снова выпал в ряды новобранцев,
И отчаянно хочется жить.
У кошки Матильды её отбирают кота,
Не ради корысти, а для исторической правды.
Его не коснулась, поверьте, её фуэта,
А