не удастся даже упомянуть, мы ни в коем случае не должны упустить самое главное: мощное, масштабное описание Иисуса. Иоанн представляет его Богом-Творцом, Который каким-то образом облекся в человеческую плоть. Иоанн пишет поэтическим языком; если говорить конкретнее, он прибегает к стилистическому приему под названием хиазм. В хиазме первая строка перекликается с последней, вторая с предпоследней и так далее. Если записать их на листе бумаги, то получится нечто вроде клина или математического знака «больше» (>). Сделано это весьма искусно, и структура пролога исключительно важна для его понимания. Поэтому перед тем, как пойти дальше, возьмите лист бумаги и составьте план-схему того, как движется мысль Иоанна. С левой стороны листа выпишите стихи 1–2; потом сделайте отступ на пару сантиметров и на следующей строке выпишите стихи 3–5. Сделайте еще один отступ и выпишите стихи 6–9; потом сделайте тоже самое со стихами 10–11 и, наконец, со стихами 12–13, которые являются центром нашего клина (>). Теперь начинайте двигаться в противоположном направлении: поместите стих 14 прямо под стихами 10–11, стих 15 под стихами 6–9, стихи 16–17 под стихами 3–5 и, наконец, стих 18 – под стихами 1–2. Соедините линиями параллельные слова и фразы. В результате текст раскроется совершенно по-новому прямо у вас на глазах, и каждый «отступ» откроет нам что-то важное об Иисусе.
Во-первых, говорит Иоанн, «Иисус – Бог». Многие христиане читают эти слова небрежно, не осознавая их величия. Иоанн, и глазом не моргнув, называет обычного земного человека воплощением Яхве. А ведь это чрезвычайно серьезное заявление, особенно от еврея! Но так оно и есть, и между ст. 1–2 и ст. 18 Иоанн, несомненно, говорит именно это и ничто другое. Иисус есть «Слово» («логос») Божье. Это слово со значением «слово» содержит несколько плоскостей смысла. Оно означает не просто устное провозглашение и представляет собой не просто синтаксическую часть лингвистической загадки. Перед нами философский термин, дошедший до Иоанна через целую плеяду греческих, римских и еврейских мыслителей. Он довольно сложен, но, в общем и целом, «логос» – это слово от Бога, которое каким-то образом приняло физическую форму в нашей земной сфере, чтобы исполнить Божью волю. Уф-ф! Вот уж действительно, мясисто получилось; так просто не разжуешь! Пожалуй, наш рыбак-евангелист не так-то прост, как могло показаться в начале. Он описывает Воплощение именно тем сложным и богатым философским языком, какого оно заслуживает. Этот «логос» был волей, предназначением и силой Бога, воплощенными в Иисусе.
Вообще, это настолько дерзновенное заявление, что Иоанн не желает оставаться его единственным свидетелем. Он обращается за помощью к своему бывшему учителю, Иоанну Крестителю (ст. 6–9, 15). Апостол Иоанн словно приглашает Крестителя встать с ним рядом и просит: «Скажи им! Скажи им, что я говорю правду!» – и два достопочтенных святых вместе, в унисон провозглашают одну и ту же удивительную истину. Но и эти двое не одиноки в своих словах. Фома «Неверующий» восклицает: «Господь мой и Бог мой!» (Ин. 20:28). Римский сотник у креста и его товарищ у пустой гробницы называют Иисуса Сыном Божьим (Мк. 15:39; Мф. 27:54). Это же подтверждают