дцатых годах, Есенин увлекается еще одним поэтическим направлением – имажинизмом, став одним из создателей этого «ордена». 1920 год был «богат» на «вирши» автора. Выходят поэмы: «Страна негодяев», «Черный человек», «Русь уходящая», «Русь советская» и другие. Поэт занимается и изданием своих произведений и их продажей, сам арендует лавку на Большой Никитской.
Личная жизнь поэта была не менее увлекательной, чем творчество. С первой гражданской женой он прожил мало, так как очень увлекся Айседорой Дункан. Но внезапно вспыхнувшая страсть также резко угасла, поэт вернулся в Москву, а позже уезжает в путешествие по Закавказью. Издается сборник его стихов «Персидские мотивы», стихотворения «Письмо к женщине», «Письмо матери» и «Русь уходящая». Вскоре Есенин женится на Зинаиде Райх, подарившей ему двоих детей.
Последний брак – с внучкой Льва Толстого Софьей Толстой – был несчастливым. У поэта начались проблемы с властями, на него заводят уголовное дело. Обеспокоенная супруга определяет его в клинику для психических больных. 21.12.1925 года поэт покидает больницу, забрав сбережения, выезжает в Ленинград, где через неделю его находят мертвым в гостинице «Англетер». По одной из версий он повесился, по другой – убийство было организовано сотрудниками ОГПУ.
«Годы молодые с забубенной славой…»
Годы молодые с забубенной славой,
Отравил я сам вас горькою отравой.
Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли,
Были синие глаза, да теперь поблекли.
Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.
В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.
Руки вытяну – и вот слушаю на ощупь:
Едем… кони… сани… снег… проезжаем рощу.
«Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым!
Душу вытрясти не жаль по таким ухабам».
А ямщик в ответ одно: «По такой метели
Очень страшно, чтоб в пути лошади вспотели».
«Ты, ямщик, я вижу, трус. Это не с руки нам!»
Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.
Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.
Вдруг толчок… и из саней прямо на сугроб я.
Встал и вижу: что за черт – вместо бойкой тройки…
Забинтованный лежу на больничной койке.
И заместо лошадей по дороге тряской
Бью я жесткую кровать мокрою повязкой.
На лице часов в усы закрутились стрелки.
Наклонились надо мной сонные сиделки.
Наклонились и храпят: «Эх ты: златоглавый,
Отравил ты сам себя горькою отравой.
Мы не знаем, твой конец близок ли, далек ли, —
Синие твои глаза в кабаках промокли».
1924
«Быть поэтом – это значит то же…»
Быть поэтом – это значит то же,
Если правды жизни не нарушить,
Рубцевать себя по нежной коже,
Кровью чувств ласкать чужие души.
Быть поэтом – значит петь раздольно,
Чтобы было для тебя известней.
Соловей поет – ему не больно,
У него одна и та же песня.
Канарейка с голоса чужого —
Жалкая, смешная побрякушка.
Миру нужно песенное слово
Петь по-свойски, даже как лягушка.
Магомет перехитрил в Коране,
Запрещая крепкие напитки.
Потому поэт не перестанет
Пить вино, когда идет на пытки.
И когда поэт идет к любимой,
А любимая с другим лежит на ложе,
Влагою живительной хранимый,
Он ей в сердце не запустит ножик.
Но, горя ревнивою отвагой,
Будет вслух насвистывать до дома:
«Ну и что ж, помру себе бродягой, —
На земле и это нам знакомо».
Август 1925
К покойнику
Уж крышку туго закрывают,
Чтоб ты не мог навеки встать,
Землей холодной зарывают,
Где лишь бесчувственные спят.
Ты будешь нем на зов наш зычный,
Когда сюда к тебе придем.
И вместе с тем рукой привычной
Тебе венков мы накладем.
Венки те красотою будут,
Могила будет в них сиять.
Друзья тебя не позабудут
И будут часто вспоминать.
Покойся с миром, друг наш милый,
И ожидай ты нас к себе.
Мы перетерпим горе с