была твоя мать, Мелина? Была ли она рабыней?
– Нет, мессир. Она была свободной женщиной, но из обедневшей семьи. После её смерти нас с сестрой продали в шёлковый дом. Мне было двенадцать, а Медее – всего четыре.
– И с тех пор ты занималась шёлком?
– Да.
– А твоя сестра? Что с ней стало?
– Артак напоминает мне её. Такой же юркий и шустрый, – в голосе Мелины Адриан явственно расслышал печаль. Видел, как она вздохнула и обхватила плечи руками. – Я не знаю, что с ней стало и не хочу больше об этом говорить. Простите меня, Филипп. Холодает, и мне лучше уйти спать. Доброй ночи.
– Я никогда не был рабом, – чуть помедлив, произнёс Филипп, – но мне знакомо, каково спать в хижине на полу, завернувшись в дырявое одеяло. Когда мне исполнилось шестнадцать, я подался в крестоносцы. Оставил пожилую мать в полуразвалившемся доме в Варне. Продал отцовского коня и оказался здесь.
– А что стало с вашей матерью?
– Об этом знает только Господь. Верю, что твоя сестра жива в отличие от моей матери.
– Она была жива, когда я покидала Константинополь. Я обещала вернуться за ней, как только смогу. И каждый день, проведённый здесь, отдаляет меня от этого. Ещё раз простите меня, мессир.
С этими словами Мелина чуть ли не бегом пошла к крыльцу. Её светлое платье мелькало в полумраке. Длинная коса была отброшена назад. Руки сжаты в кулаки. Адриану показалось, что послышались сдавленные рыдания. Он отошёл от края стены. Нужно как можно быстрее отправить её в Дамаск и забыть о ней.
Какое-то время он стоял на месте, всматриваясь в мерцающий огонёк на склоне горы. Ему хотелось оседлать коня и вернуться в рощу. Вызвать Доминика на одиночный поединок и покончить с этим. Но он знал, что рыжий тамплиер не настолько глуп. Если б тот хотел боя, то давно бы вызвал Адриана на битву…
Услышав шаги со стороны лестницы, Адриан напрягся. Меньше всего ему хотелось с кем-либо разговаривать, особенно, с Филиппом. Но в дверном проёме показалась Мелина. Её губы были сжаты, а на лице читалась решимость. Она храбро шагнула к нему. Её глаза были влажными.
– Я должна поговорить с вами, мессир, – чуть запинаясь, сообщила девушка.
– Не сейчас, – тут же отрезал он и перевёл взгляд на равнину, где располагалась деревня. – Не сегодня.
– Я здесь уже восемь дней, мессир. Почему вы меня тут держите? Я уже окрепла и готова отправиться в путь. Моим шелкопрядам пока хватает листьев. Не так много времени осталось до того, как они окуклятся. Я не смогу получить нить, если буду находиться в дороге! Сегодня я весь день пыталась поговорить с вами, но не могла найти, пока Филипп не сказал, что я могу найти вас здесь.
– Я не обязан каждый день развлекать тебя, – Адриан произнёс эту фразу как можно холоднее.
– И не надо. Всё, что вы умеете, как я поняла, это только сражаться, ходить из угла в угол, предаваться вину и страсти.
– Вот