счастлива была здесь,
Под мелодию дождя
Когда-то проживая детство…
Юность! Быть может, не одну
И потому вернулась!?
Чтоб доиграть! Допеть! прожить!!!
– Я чувствую!..
– И только по каскадам хрусталя
Лишь иногда играет зайчик,
Он тот единственный,
Кто в этом мире свой,
И это много значит!
Мы познаём себя всякий раз, сочетаясь с местом, книгой, звуком, человеком… Наверное, поэтому в Дворянском мне и выпал случай представить новое звание в свете телевизионных камер.
Петербург, май
– За день до отъезда решила навестить «Англетер», совсем рядом. Погода ясная, метров пятьдесят спускаюсь по Гороховой, сворачиваю на Малую Морскую. Издалека приветственно машет Исаакий. Люду много. Кафе на углу переполнено, веранда вся в цветах на манер французского. Поворачиваю. Чуть дальше огромные двери, из них навстречу несколько мужчин вышли – холёные Джеймсы Бонды. Переступаю порог – и вот я в другой реальности. Ну, здравствуй, свидетель времени и судеб! Обстановка роскоши сбила с толку, точно шампанское залпом глотнула. Из центра зала, широко улыбаясь, неизвестный молодой человек с камерой в руках потянул меня к золотому дивану. Прекрасный вид из окна отеля, идеально сервированный стол, розы, повсюду лепестки… всё, как на том фото из интернета.
– Раскованней, дорогая! Улыбаемся! Правая у лица ближе к губам, левая рука на талии. Распахни плащ, дай мне своё декольте!
Вы меня с кем-то путаете, говорю. Но человек настолько в процессе…
– Подбородок чуть выше. Потянись к цветам, взглядом…
Меня вдруг окликнули:
– Девушка, вы кого-то ищете?
Покидаю идеальную картинку, иду к ресепшн:
– Мне нужна экскурсия в номер Есенина.
Стерлядки переглянулись.
– Есенин здесь жил? Жил. В пятый номер должны быть экскурсии. – Заявила им с полной уверенностью.
– Такого номера, к сожалению, нет. И затихли.
Нечего сказать. Понятно. Дорого-богато, а неуютно тут у вас. Тычусь в дверь, весом, что в храме святого Петра в Ватикане, за ней резкий воздух отрезвляет. Нет такого номера. Нет такого… Может, они и поэта не знают? Судя по шеям, матрёшкам лет по двадцать.
Так, ну, а табличка?! Должна быть табличка на здании: «Здесь жил-был-убили…» Внешняя стена, что на Исаакий смотрит, – молчит.
Возвращаюсь за угол, в то самое кафе с цветами, как на Пасху. Сквозь людей, садовые зонты пытаюсь разглядеть стену. Нет таблички. Над окном огромными буквами красуется «СЧАСТЬЕ». Издёвка, ей-Богу. Понятно, что маркетинговый ход помогает внушению, но исторические события не задекорируешь. Иду под зонты, мимо счастливых столиков, счастливых лиц – ищу там. Упёрлась взглядом в прямоугольник на стене размером с наш подарочный пряник: «В БЫВШЕЙ ГОСТИНИЦЕ „АНГЛЕТЕР“ 28 декабря 1925 года ТРАГИЧЕСКИ ОБОРВАЛАСЬ ЖИЗНЬ… ПОЭТА СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА». А вокруг шум, гам, селфи… Сделалось дурно. Так тошно от всей этой современности. Выхожу. Пересекаю площадь, иду прямо… Поворачиваю вправо. Город кажется одним большим склепом. Но так не должно быть! Не должно. Петербург – высший