target="_blank" rel="nofollow" href="#n5" type="note">[5]. Фрейд утверждал что, хотя случаи Шребера и Вильсона очень разные, социальное и психологическое подавление влечения вело обоих мужчин к паранойе, а их воображаемый или реальный мир – к катастрофам.
Это правда, что в патриархальном обществе нереализованная и вытесненная гомосексуальность вызывала разные расстройства чувств и поведения. Но верно и обратное: сам факт публичного разоблачения гомосексуализма вел к скандалу, панике, взрыву в публичной сфере. В чопорной Пруссии приписывание «извращений» людям у власти было эффективной формой культурной критики или, как в случае Шребера, самокритики; в пуританской Америке приписывание гомоэротизма ее образцовому президенту было радикальным способом политического анализа. Привлекая исключительное внимание, эти сенсационные истории были сосредоточены на высокопоставленных фигурах, которые олицетворяли собой патриархальную власть, раскрывая их мелкие, забавные, слишком человеческие черты и желания. Одни надеялись, что такие рассказы о власти нормализуют гомосексуальность; другие намеревались ниспровергнуть архаичную власть с помощью тех же историй. Две задачи, моральная нормализация гомосексуализма и социальный анализ власти, органично переплелись. Их объединение было главным секретом Института сексуальных исследований и его многочисленных наследников. От Института сексуальных исследований, основанного в Берлине в 1919 году, был прямой путь к Институту социальных исследований, основанному во Франкфурте в 1923 году. Оба они вызвали публичные потрясения, оставившие длинные исторические следы. В личном плане этот путь шел от Хиршфельда и Кронфельда к Вильгельму Райху и Вальтеру Беньямину, а затем к Герберту Маркузе и Эриху Фромму. В 1920-е годы практикующие сексологи из Тиргартена были гораздо успешнее социологов, запертых в своих университетах. Позже, однако, и вследствие новых потрясений, берлинские сексологи уступили свое лидерство социологам из Франкфурта. К середине XX века первые были почти забыты, а вторые приобрели международную известность.
Рис. 2. Слева направо: Артур Кронфельд, Магнус Хиршфельд и дерматолог Фридрих Вертхайм в Институте (1919 г.)
Бурная история этих двух институтов пересекла две мировые войны, два тоталитарных режима и два потока политической эмиграции. Символично, что эта история началась с «пушечного короля» Круппа; достигла кульминации, когда ведущие европейские интеллектуалы бежали от катастрофы в центре континента во все стороны, делая новые карьеры далеко на Западе или на Востоке; и завершилась глобальной, но подавленной революцией 1968 года, пытавшейся остановить репрессии и войны с помощью протеста, окрашенного в приглушенно фрейдо-марксистские и демонстративно антитоталитарные цвета.
Рис. 3. Бал-маскарад в Институте (ок. 1920). Второй справа Магнус Хиршфельд, его держит за руку Карл Гизе. Слева пожилая женщина – мать Хиршфельда
В январе 1933 года в Берлине