приветственное слово троекратным «ура» Александру Фёдоровичу, – прервавшись на секунду и набрав в лёгкие воздуха, Роман Иванович пробежался глазами по каждому из новобранцев. – Нашему покровителю Александру Фёдоровичу…
– Ура! Ура! Ура-а-а! – воскликнули двенадцать кандидатов; так, что эхо от них отразилось от окружавшего аэродром с одной стороны леса.
– Добро, братцы. Теперь можно и расположиться, – широко улыбнулся Роман Иванович. – Жить будете в палатках, а об основных нюансах вам доложит Гриша на вечернем построении. Вольно разойтись!
– Вольно! – повторил команду Гриша, снова смотря в бумаги. – Сейчас я вам назову номера ваших палаток. Жить будете в парах по фамилиям, за исключением Дельштейн-Орловой, – сказал юноша, посмотрев на неё. – Палатка номер 1: Адлерберг и Дашков. Палатка номер 2: Друцкий и Живов. Дельштейн-Орлова, ты в палатке с Глашей.
– Так точно, – ответила Гладерика.
Когда распределение по палаткам было закончено, и Гриша скомандовал «разойтись!», Гладерика поспешила ко своей новой знакомой. Идя по территории аэродрома, девушка отмечала про себя его планировку. В нём имелись техническая территория, жилая зона, радиотехническая зона и тренировочный лагерь. На окраине жилой зоны, практически у лесной опушки, располагалась небольшая тёмно-зелёная палатка с ярко-красным крестом. Вокруг росло множество цветов, среди которых был поставлен стол с лавками. Подойдя поближе, Гладерика увидела, что Глаша, нацепив себе на голову белую шляпку, мирно спала, прильнув к ножке стола. Это прекрасное, милое, такое нежное создание, казалось, было рождено одним из цветков, что распустились на полянке. Гладерика невольно залюбовалась этой картиной: лежащая среди цветов милая девица, а солнышко, светя сквозь пробелы в хвое, оставляло на её простеньком платьице причудливые продолговатые следы.
Гладерика взглянула на стол. Прямо на краю лежала раскрытая тетрадь, в которой, помимо различных формул, рецептов и конспектов, на полях были выведены пушистые котята, сердечки и цветы. Девушка присмотрелась: в правом верхнем углу красивым курсивом по-французски, по-немецки и по-английски было написано «любовь». Гладерика почувствовала, как от увиденного у неё затрепетало сердце. «Какая же она всё-таки милая, – подумала про себя девушка. – Просто невозможно быть такой лапушкой!». У Гладерики возникло жгучее желание взять на руки Глашу и затискать её. Она уже было наклонилась, как вдруг услышала, как её уста что-то нашёптывают. Это были слова, сказанные по-английски. Девушка прислонила ухо прямо к её губам и прислушалась:
– This is the hydrogen peroxide… And this is the iodium…17
После этих слов Гладерика едва слышно прыснула со смеху. Чуткая Глаша услышала это и, приоткрыв один глаз, внезапно вскочила, попутно стукнувшись о стол головой. Гладерика тотчас отпрянула.
– Ай! Кто здесь? – испуганно пропищала она, уставившись прищуренными от дневного света глазами в Гладерику, и ухватилась руками за ушибленное место.
– Прости,