что это невозможно: оказаться в Грани без намеренного погружения; а тратить силы ума на раздумья о каком-то странном сне она не хотела.
– Нет, – прошептала Ирис. – Это, был, просто, сон.
Она сделала шумный вдох-выдох, подняла голову – и взгляду предстала крошечная комната.
Три на три шага, пол и стены из белого мрамора со светло-серыми прожилками не имели линий плит и стыков. Маленькое, серебряное арочное окно с открытыми створками смотрело на половину кровати и на половину выступающего проёма, в котором вместо двери было плотное, бежевое полотно. На полу, у изголовья стоял глиняный кувшин с водой. Рядом – небольшой сундук из серебра. Напротив кровати из этого же металла находился табурет с ровным квадратом одежды, а под ним – обувь.
Через окошко Ирис смотрела наружу. Она видела кусок голубого неба и листву дуба; слышала, как просыпалось поселение Пла́рас и начинало ежедневную рутину. Рутину, которая шла по кругу, почти не меняясь, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, и так протягивались десятилетия, соединяя в себе поколения. Словно они зависли во времени. Мир вокруг продолжал жить, дышать, а они оцепенели в ожидании – испещрялись ветрами и водами времени, и медленно разрушались. А любое событие, которое выходило за сколоченные рамки, – даже будь оно малым и незначительным – сотрясало эту рутину.
Душа застонала – естество Ирис требовало вскочить и что-то сделать. Но она продолжала сидеть и снова чувствовала себя одинокой в своих взглядах и желаниях. В такие моменты Ирис хотелось сжаться в комочек, пуф – осыпаться пылью и исчезнуть.
Блуждая по линиям прожилок на стене, Ирис снова вспоминала о предстоящем посвящении. Из-за мыслей о будущем грудная клетка сжималась кольцом, а душа рябила беспокойством. Но привычные мысли и тревоги одёрнули тихие шаги.
Шаги остановились по ту сторону полотна, и раздался мужской голос:
– Ирис?
Она повернула лицо к проёму и, зная, что он не войдёт, сказала:
– Да?
– Флокс передал тебе, чтобы ты ждала его на крыльце.
Она вздохнула так, что он не услышал, и ответила:
– Хорошо. Спасибо.
Шаги удалились и затихли. Ирис откинула покрывало и поставила босые стопы на холодный, гладкий мрамор. Утренние лучи коснулись пальцев ног – и на лице Ирис возник призрак улыбки.
Ирис отпила воды из глиняного кувшина и вернула его на место; заправила кровать, шагнула к табурету и оделась.
Одежда была из лёгкой ткани песочного цвета: чуть свободные штаны, приталенная туника была длиной до середины бедра, с круглым воротом и свободными рукавами до локтей, а от талии по бокам шли разрезы. Тёмно-коричневая лёгкая обувь из ткани была высотой ниже щиколоток, со шнурками и эластичной, тонкой подошвой.
Смотря на ровный белый квадрат комбинезона, Ирис поправила его на миллиметр и пригладила едва видимую складочку у верхнего угла. В груди возникла странная тревога, которая копошилась как колкий комочек. Ирис выпрямилась и коснулась