что здесь ты довольно часто страдал, видя что-то, что не соотносится с твоими убеждениями. Думаю, не стоит упоминать, что я всерьез обдумывала переезд в Грозный, чтобы сделать это как бы невзначай. Даже ВУЗы просматривала, но быстро поняла, что все это утопия. Да и тебя бы это сильно смутило. – Полина, опираясь о белые перила, сильно согнулась, опустив подбородок к груди. – Прости меня, я тебя все-таки задержу. Совсем чуть-чуть. Хотела сказать, что у меня есть подруга в другом городе. Она тоже полюбила кавказца и долго решалась ему открыться. Она это сделала, и он мгновенно ответил ей взаимностью. Его «любовь» закончилась после того, как он попользовался ею и рассказал о своем, как он видимо считает, «победоносном свершении» всем своим друзьям. Пережив такое предательство, она предостерегла меня от тебя, но откуда ей – девушке, которая с тобой незнакома – знать, какой ты восхитительный человек? Я и так это понимала, но спасибо тебе, что после моего признания ты лишь подтвердил то, каким я тебя знаю. – Она повернулась ко мне, сделав один парадоксально робкий и одновременно твердый шаг вперед, от чего я выровнялся, чуть отстранившись. – Я люблю тебя, Саид Берсанов. Счастливой тебе жизни.
Я кое-как уговорил учительницу отпустить меня домой на такси, и покинул выпускной часа на два раньше, чем остальные. Домой я вошел тихо, без грохота, но обнаружил родителей и Лорса бодрствующими на кухне. Мой брат вытворял какие-то странности, демонстрируя систему приемов по тхэквондо, которую он часто репетировал в моей комнате.
– Я получу этот фиолетовый пояс, – с умиляющей решимостью и стиснутыми зубами хмурился тогда он, глядя в зеркало.
Я вошел на кухню в тот момент, когда Лорс случайно угодил босой ногой в холодильник и от боли, сдерживая крик, запрыгал на месте. Отец подлетел к нему с перепуганным видом.
– Лорсик! Иди сюда! – он опустился перед ним на колени и резко поднял его стопу, чего Лорс не ожидал и был вынужден ухватиться за поручень духовки, чтобы не упасть.
– Ой, как это мило, – с нагловатой ухмылкой произнес я и сложил руки на груди, зайдя на кухню в своем выпускном костюме.
Отец посмотрел на меня и вскочил, снова протряхнув Лорса, и, приукрашенно изобразив равнодушие, махнул:
– Фариза, приложи к его ноге что-нибудь холодное.
Лорс посмотрел на меня и заулыбался, а я ему подмигнул.
Раздевшись, я в своей комнате вскрыл подарок Полины. Это был красивая толстая записная книжка в темно-синем корешке и со свисающей ляссе. Мне было смешно, что, оказывается, со стороны кажется, что я одержим синим цветом. Конечно, он бессознательно нравился мне и привлекал меня, но я никогда не обращал на это внимания.
Полина не солгала: помимо моих инициалов, выдавленных в правом нижнем углу обложки, никаких больше слов и даже букв в ее подарке не было. Страницы представляли собой белые листы в едва заметную линейку. Мне сразу захотелось что-то туда вписать, но я пожалел новехонькую бумагу. Как это бывает у всех школьников даже с обычными резко пахнущими древесиной