как будто он хватал их липкими руками. Или как будто их плохо промыли. На рубашке пятна. А еще – у него разные носки. Он выглядит как ребенок, лишенный женской заботы.
Когда Макс, который даже ест наскоками, снова вскакивает и убегает, я задаю Арсению Михайловичу вопрос.
– А где мама Максима?
– Нет у нас мамы, – произносит он.
И в его голосе я снова слышу боль.
– Извините, – зачем-то говорю я.
– Ничего, – пожимает плечами он.
На дальнейшие расспросы я не решаюсь. Но по его ответу, по его глазам и позе, я понимаю, что случилось что-то очень плохое. Трагическое.
Видимо, его жены и мамы Макса нет в живых.
Мое сердце сжимается. Максимка растет без матери. Еще и с таким холодным отцом. Надеюсь, хоть бабушка у него нормальная. Но даже если так – сейчас она в больнице…
Бедный ребенок!
Глава 14
Арсений
Я ловлю испуганный взгляд Лисички. Она смотрит сочувственно. Сначала на меня, потом на Макса.
Жалеет. Думает, что… А, пусть думает.
Так даже лучше.
Кажется, все начинает складываться.
– А что с вашей бабушкой? – продолжает она расспросы уже после того, как Максик расправился и с картошой, и с тортом.
Мне, кстати, картошки не предложили. А я бы не отказался! Выглядела она очень аппетитно.
– Сердце, – отвечаю я.
– Что-то серьезное?
– Достаточно. То есть… все будет хорошо. Она поправится. Но ей нужен отдых.
– Конечно. Это понятно.
– Она поедет в санаторий на месяц. Пройдет курс реабилитации. Ну и потом пару месяцев ей нужна будет помощь с Максом. Он же у нас буйный.
– Это да…
– С ним мало кто может справиться. А вы можете.
– Да, – кивает она. – Я могу.
– У вас три младших брата.
– Досье собрали?
Так. А сейчас надо быть очень осторожным. Чтобы не спугнуть.
Все идет по плану и даже лучше. Хорошая была идея – использовать Макса. Ему нужна няня – пусть сам ее и завоевывает. Нет, я не говорил ему этого прямо. Просто намекнул, что надо понравиться Лисичке, и тогда она согласится приходить к нему каждый день.
Он очень старается. И, надо признать, справляется гораздо лучше меня. Макс умеет быть милым и обаятельным, когда ему это надо.
Ну, и полтора литра запрещенной колы, купленной в виде большого исключения, сыграли свою роль. Благодаря этому чудесному напитку, влитому в ребенка, нас вообще впустили.
– Конечно, я навел справки, – объясняю я Лисичке. – Ведь я думал о том, чтобы доверить вам сына. А он – самое дороге, что у меня есть.
Рыжая хмурится. Ей не нравится, что я все спланировал за ее спиной. Понимаю. Я бы на ее месте тоже взбесился. Понимаю, но… мне надо, чтобы она не сорвалась с крючка. Поэтому я говорю:
– Виктория… Я хочу попросить у вас прощения. Я вел себя крайне эгоистично. Я не должен был добиваться вашего увольнения.
– Вот именно!
– Простите. Я виноват. Просто… я в отчаянии. За три дня через нас