дерева».
Чуть подняла голову и умудрилась разглядеть двор в древнем стиле: телеги большие и маленькие с сеном, одни – полные, другие – пустые, разного размера бочки, наверное, для воды, причудливые навесы, деревянные скамьи, железные чаны и казаны. Люди суетились. Одежда на них тоже казалась из какой–то дореволюционной истории.
– Декорации что надо, – пробубнила. – Какой век снимаете?
– Что?
– Год, какой у вас сейчас?
– Год Бурана двухтысячный от Ротанга.
– Ясно. Значит и годы у вас называются по–другому.
Бастиан остановился у входа в сам замок и спешился.
– Значит, тут мы припарковались. – Съехидничала.
Снял её и, взяв за руку, потащил по тёмно–серым ступеням наверх.
– Куда ты меня тащишь?
– Пока в комнату для гостей, но если так и не поймёшь, как себя должна вести у нас женщина, отправишься в казармы к моим рыцарям.
– Они… те… что хотели меня по кругу пустить?
– Да и те, и другие. Не хочешь к ним, тогда на невольничий рынок, а там уже как повезёт, к кому попадёшь. Правда, гулящие рабыни, даже такие красивые особо там не ценятся. Так что попадёшь ты как минимум в бордель, а как максимум к какому–нибудь жирному купцу и будет он кончать регулярно в тебе в рот.
Её глаза расширились.
– Ужас. Перспективка. А почему именно в рот?
– А тебя только это волнует? – Вокруг его зелёных глаз сложились лучики смешинок. – Да потому что ему круглый живот не будет позволять любить тебя в стандартной позе.
Она неожиданно истерично рассмеялась и сползла по стене на корточки.
– Что тебя так насмешило?
Он стоял над ней как Монблан, рассматривая свысока и скалясь как акула.
Азалия подняла голову и посмотрела на него с какой–то иронией.
– А что у вас «любят» женщин только в стандартной позе – рабоче–крестьянской?
– Ты, похоже, точно из борделя. Тогда чего же мы до сих пор разглагольствуем? – Подхватил и, прижав к стене спиной, быстро стянул алые трусы – стринги до колен.
Она закричала, пытаясь бороться.
– Расставь ноги. – Его властный голос, казалось, не терпит возражений.
– Нет! Ублюдок. – все ещё пыталась драться и вырываться. – Я вообще никогда не ругаюсь, а здесь меня уже довели!
Он, буравя хищным взглядом, достал стоящий колом член и врезался в лобок, смещаясь ниже.
– Не надо, пожалуйста… не надо. Прости. Отпусти. Я…
Мужчина замер, всё также ехидно улыбаясь.
– Что ты? – Склонил голову на бок, и его светлые локоны упали на левое плечо, придавая вид некого зеленоглазого ангела.
Она с ужасом всего происходящего смотрела в эти нефритовые глаза с такими чистыми белками, какие видела раньше только у афроамериканцев, и недоумевала, что такое вообще могло с ней случиться.
– Я никогда ещё не была с мужчиной. Мне… страшно. Отпусти, пожалуйста. – Решила взмолиться, в хлипкой надежде хоть так достучаться