будут, – пробурчала Эрсиль и полезла в гущину.
Ее окатило водой с листьев, сучком порвало штанину, но с горем пополам Эрсиль уселась и подтянула котомки.
На заднем дворе утробно хрюкнула свинья. Эрсиль ей позавидовала: почивает сытая, в тепле и сухости. А у Эрсиль зуб на зуб не попадает и живот урчит от голода. А чем она хуже свиньи? Дабы не погрязнуть в унынии Эрсиль постаралась убедить себя, что она вовсе не хуже. А как, с вашего позволения, утешаться, околевая под хлестким дождем в компании шквального ветра? Эрсиль добралась до четвертого довода: «Я гораздо аккуратнее ем» – и отвлеклась. Уловила нечто… Шаги. Так оно и есть, шаги – едва различимое мокрое шлепанье. Не со стороны Тэрлина, а от деревни, откуда явилась сама Эрсиль.
Из волнующейся лесной мглы вынырнул невысокий паренек – шатающийся и спотыкающийся. То был музыкант Ба́рнид. Эрсиль уже сталкивалась с ним нынче утром.
– Куда прешь, оборванка! – приветствовал ее вежливый юноша, который нарек себя ни много ни мало «менестрелем».
Он позабыл, что неделю назад ужинал с Эрсиль за общим столом и плакался ей на свою горькую судьбу. Барнида не приняли в труппу разъездного театра. Его, восхитительного, талантливого Барнида! Не похабного криворукого дергуна струн, а взаправдашнего менестреля!
– Куда пру, туда и пру, – ощетинилась Эрсиль, но потом вспомнила, что она притворяется нищенкой, и с заискиванием добавила: – А не подаст ли молодой сударь монетку обездоленной женщине?
– Нету у меня ничего, три дня во рту ни крошки! Отлепись, попрошайка!
Эрсиль обиделась не на шутку. Но тогда ей было не до менестреля, да и сюда не ради него она приковыляла. И все-таки возможность поквитаться с Барнидом представлялась ей весьма заманчивой.
Артист вознамерился сам себе отомстить и заспешил прямиком в таверну, где, по мнению Эрсиль, угнездился колдун – любитель запугивать.
«Ну и получишь же ты на орехи, Барнид», – улыбнулась она.
Менестрель замешкался у порога. Уцепился за ржавое кольцо засова, отпустил, снова уцепился, понурился…
«Трусишь, голубчик, – злорадствовала Эрсиль. – И не зря, не зря. Это тебе не бродяжкам пинков отвешивать».
Барнид тягостно вздохнул и отчаянно бросился в зал. Там загалдели, захохотали, потом все улеглось.
«Безмозглый, – заключила Эрсиль. – Не проверил, а суется. Осторожнее надо! Вот как я. Ха! Веселая вдовушка Эрти – образец для подражания!»
Пока Эрсиль полгода жила в Заречье, она настолько привыкла к легенде о вдовушке, что теперь частенько путалась. Доехав на дилижансе до границы Вейнса с графством Эльсул, она переоделась нищенкой, а в запасе еще имелся «мальчишка-голодранец». Рядиться в лохмотья Эрсиль не слишком нравилось, но так было проще и безопаснее: кто на босяков позарится?
Менестрель тем часом запропал. Эрсиль куталась в плащ, растирала озябшие пальцы и, чего греха таить, жалела себя: одинокая,