заулыбался, что сердце просто ушло в пятки. Ленка о чём-то стала догадываться. Смотрит на меня хитро, а потом и говорит: «Что-то ты больно много стала из себя воображать: глаза то блестят, то блекнут. Пора признаваться». Ну что ж, пришлось мне сознаться.
– —
02.10.1963. Вот закончились очередные два дня практики. Снова ждать чего-то, надеяться. Хотя в общем-то всё хорошо. В понедельник, тридцатого сентября, пошли снова на завод, а идти мне так не хотелось! У Ленки в воскресенье праздновали её пятнадцатилетие. У неё день рождения в августе, но тогда все разъехались, поэтому перенесли. Выпили немного шампанского. И пили-то всего ничего, но оно на меня подействовало ударно: молола Ленке всякую чепуху, что мне всё безразлично и не нужно; даже противно вспоминать. И в понедельник шла с ужасным настроением. Сказала себе, что пора мои «страдания» прекращать, никто мне не нравится. А увидела Андрея и поняла, что я последняя идиотка, если решила, что смогу без него обойтись.
В этот день станки не работали – не дали ток, какая-то авария на подстанции, и мы с девчонками должны были болтаться по цеху целых четыре часа до теории. Ребята из второй школы пришли к десяти. В последнее время и Юров, и Андрей стали приходить к половине десятого. Надеюсь, чтобы посмотреть на нас, пока мы не уходим на теорию. Пришли, в цехе тишина; подошли к станку и стали нажимать на «пуск», что-то осматривать. Я говорю: «Не старайтесь, тока нет». Стали с ними болтать. Как же было хорошо стоять рядом и говорить всякую ерунду ни о чём! Просто улыбаться, что-то осматривать на станке с важным видом, рассуждать о каких-то технических характеристиках станка, в которых я ничего не понимаю, но с умным видом киваю головой. И понятно, что мы-то говорим не о станках. А ведь ребята так и не спросили, как нас с Ленкой зовут. Мы имена ребят узнали от Аньки, а они знают? Или им это вообще неинтересно?
Потом они отошли к своим ребятам, а мы – к нашим девчонкам. Разговариваем и поглядываем друг на друга. И вдруг Андрей повернулся ко мне и стал смотреть, не отрывая глаз. Я растерялась, но тоже смотрю ему в глаза не отрываясь. Так и вели невидимый разговор. Отвела глаза я первая. Раньше со мной такого не бывало – в гляделки я умею побеждать.
Витька Купарин, приятель Ани Максютиной, который учится в том же классе, что и ребята, ходил вокруг меня кругами с хитрым видом: поглядывал то на меня, то на Андрея с многозначительным видом и корчил рожи. Мол, я всё знаю и нечего тут прикидываться. Наверное, Анька ему рассказала, что мы с Ленкой расспрашивали её о ребятах. Я засмеялась и показала ему язык. А он повертел кулаком и тоже рассмеялся.
Володька Некрасов, несмотря на то что слесари могли и без тока работать, всё равно не работал, подсел к нам с Ленкой и сказал ей:
– Тут про тебя спрашивал один товарищ. Хочешь, ему скажу, что ты в него влюбилась?
И быстро зашагал к Юрову. Ленка обмерла.