шучу я. Прежняя хозяйка рассказала.
– Это Танька, что ли?
– Она.
Степаныч кивнул, погасил сигарету подошвой шнурованных ботинок, серых и пыльных, как припаркованный у магазина «логан».
– Толковая баба, – сказал он, прицеливаясь окурком в урну, стоявшую на углу сторожки. – Умная. Жаль ее, конечно…
– Из-за мужа?
– Угу. – Огрызок «примы», которым пульнул старик, пролетел мимо цели. – Зар-раза!
Я промолчал, ожидая продолжения. Степаныч был интересным собеседником, одним из таких, у кого я периодически черпал вдохновение для создания своих персонажей, но он постоянно перескакивал с темы на тему, причем сюжеты его рассказов соединялись друг с другом без единого шва. Временами я даже испытывал к нему что-то вроде зависти.
– Милая была семья, – молвил старик, глядя на витрины магазина. – Николай душевный был мужик, задумчивый. Бывало, сядем у него на пирсе, часами о чем-то говорим, а я даже не помню о чем. Хорошо было.
– На берегу?
– Ну да. Он там себе скамейку небольшую поставил. Она стоит еще?
– Нет. Только старые качели и грибок.
– Танька выдернула, значит. Не хотела душу бередить.
Степаныч шлепнул себя ладонями по коленям и с кряхтением поднялся. Разговор, видимо, подошел к концу. Но мне хотелось услышать еще кое-что.
– А что с ним случилось? С Николаем?
Старик посмотрел на меня сверху вниз, шамкнул губами.
– Загляну как-нибудь на рюмочку чая, расскажу. А пока пойду отолью.
– Ты второй человек сегодня, кто намекает на приглашение в гости.
– Я не намекаю и не напрашиваюсь. Надо будет – зайду. А кто был первым?
– Маша из магазина.
– А, вона как… – Степаныч почесал нос. – Хорошая девка, ладная. Выросла здесь, учится, работает. Родители у ней пьющие были, на девку времени не тратили, сама росла как-то. Выросла вот умницей-красавицей. Да ты и сам видишь.
– Были родители? А где они сейчас?
– Да кто их знает. Отец сидел, мать куда-то в город усвистала. Потерялись с концами. Мы и не спрашиваем, чтобы душу не травить. Манька дом старый продала под снос, замуж вышла. Муж у ней тут… вроде ничего, тоже с детства его знаю, они всегда дружили. С матерью живет, а Маня, получается, со свекровью. Они малость того…
Старик подозвал меня поближе, явно чтобы сообщить нечто конфиденциальное.
– Ты бы их сторонился лучше, Юрьич.
– В смысле?
– В коромысле. Я ж тут давно живу, всё вижу, не слепой. Ты учти, парень, что Машка тут у нас на особом счету, ее трогать никак нельзя.
– Кто ж ее трогает?
– Это я тебе на будущее. Понимать надо.
Он постучал пальцем по виску. Потом, как бы извиняясь за сказанное, хлопнул меня по плечу и побрел за угол сторожки, где стояла синяя будка биотуалета.
– Элвис покинул здание, – пробормотал я, цепляя на нос солнечные очки.
Шагая