Попроси меня. Матриархат, путь восхождения, низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 2
печати ее мужа Ивана III он появился лишь с 1497 г., а Генрих Штаден в своих «Записках о Московии» времен Ивана IV указал деталь, что цвет двуглавого орла на опричненом дворце был черный, как в то время изображался орел Священной Римской империи или орел Болгарии. По всему, складывается впечатление, что Софья в большей степени привезла с собой не орла, а новое к нему отношение – орлиная символика была весьма распространена в Западной Европе и потому она не вызывала сильного интереса, поскольку Москва рассматривала себя отдельным миром, но теперь появлялась легальная возможность оформления этого символа, в принципе указывающее на величественность, и которой на Руси не спеша воспользовались уже впоследствии, поскольку непосредственно к Софьиному орлу в Москве было двойственное отношение, с одной стороны, как законной преемственности от Византии, поскольку Москва очень ревниво относится к законности вообще, с другой, всем действием притом старательно подчеркивая именно непреемственность российского орла от византийского, этой неполноценной демократическо-подобной формации, выстраивая тем мостик преемственности в Рим, к Августу Цезарю, или, на худой конец, к германцам, к Прусу, и в то же время, в вертлявой позиции быть выше и независимым и вообще сравниваемым с Богом на небе, ни к тому и ни к другому, ни к кому, поскольку все они (и Рим, и Священная Римская империя, и Византия) неполноценны… В конечном итоге, взятие двуглавого орла Москвой было закономерным шагом и финалом прослеживающийся тогда общей тенденции, когда русские княжества стремились морально возвыситься, уравняться с европейскими королями, и некоторые из них даже брали имперскую символику, как, например, Черниговское княжество XIII столетия, или, в «Хронике Констанцского собора» Ульриха фон Рихсенталя еще от 1416 г. герб Руси изображен в виде двуглавого орла (герб Ruthenia), символика, принадлежавшая тогда Галицко-Волынскому княжеству. Таким образом, хищническим уродцем симметрия стала символом духовно-политической чистоты Московии, которая своею погружённостью в состояние собственного достоинства, величественности и независимости, была настолько умственно приторможена, что символ симметрии у нее оказался чуть ли не в самую последнюю очередь всего мира гармонии (точнее сказать, прогармонии), причем в стремлении к высоте «Небес» след появления этого символа запутывался так ловко, своей отстраненностью от т.с. недостойных, неполноценных передовых стран этой символики, что создает впечатление, будто он вырос буквально из неё самой… – достойными были «божественные» азиаты, и если бы они проявили себя в истории этого периода несколько цивилизованней, Москва непременно вывела бы от них (к примеру, от Персии) и свою генеалогию, и все царские символы.
Первыми детьми Софьи и Ивана были девочки, но в марте 1479 г. родился сын, носивший два имени – Гавриил и Василий, а затем и еще несколько сыновей. Отношения между Иваном Молодым и Софьей сразу