работой и, наконец, исчезновением из моей жизни мужа после развода могла позволить себе только один вид отдыха – дома на диване. За всё прошедшее время меня так всё достало, что свои предыдущие отпуска я так и проводила. Если бы ещё матушка не названивала… А мой любовник со своей вахтовой работой отпуска проводил со своей семьёй. Да, я была любовницей. И пока его жена не была в курсе наших отношений, меня всё вполне устраивало. В новый брак я не стремилась. Мне предыдущего кошмара было достаточно. Поэтому я не собиралась уводить Володю из семьи. Да и он не проявлял такого желания. Я ему была нужна. Как и он мне. Иногда при наших встречах он становился на какое-то время задумчивым, иногда я замечала его мгновенное смятение. О чём он думал? Я не хотела влезать ему в душу. Я берегла его чувства. Хотя я очень хотела, но я не названивала ему каждый час, не писала в вайбере каждую минуту, а во время встреч не держала его всё время за руку. Моё сердце обливалось кровью, когда он говорил о своей жене или том, что он общается с другими женщинами. По его словам, спит он только со мной. Но разве можно верить мужчине? Да ещё, у которого есть любовница? Я думала о нём каждый день, чуть не каждый час. А он – возможно, не думал вообще. Любили ли мы друг друга? А что такое любовь вообще? Мой бывший муж уверял, что любит меня. И, когда сидел годами без работы, требуя обслуживать себя как выполняющего мужские дела по дому хозяина, и когда вопил, что его не уважают как отца, когда он постоянно напивался по вечерам. Починенный лет пять назад кран, переклеенные двенадцать лет назад обои, недавно повешенное в комнате дочерей зеркало после пяти лет уговоров, и другие «мужские» дела, которые он снисходил делать после долгих уговоров раз в сто лет, а также несделанный бачок унитаза, разбитая плитка в ванной, перекошенные двери в комнате и на кухне, неостеклённый балкон, непочиненный порожек входной двери и другие несделанные дела по дому, которые он всё время сделать обещал, но так и не сделал, как-то не доказывали мне ни его любовь, ни то, что он хозяин в доме. Приходящий тиран, который требовал отношения к себе как к господу богу, который муштровал детей, требуя от них беспрекословного исполнения обязанностей по дому, которые сам не выполнял. Но переполнило мою чашу терпения то, что от морального садизма он захотел перейти к рукоприкладству. Я его не боялась. Может, именно это его бесило. Не боялась, но и терпеть такую «любовь» я не собиралась. Поэтому я подала на развод. Нищета из-за оплаты по кредитам, которые были оформлены на меня, потому что работала только я, меня не пугала: до того времени, как я получила заветную бумажку о моей свободе, и после этого счастливого события, ничего не поменялось в наших финансах. В ожидании достойной его работы он абсолютно все заботы положил на меня. В том числе и кредиты. Наоборот, развод дал мне моральный покой. И хоть с детьми мы иной раз простой белый хлеб считали большой редкостью, зато ни одна скотина не орала из комнаты, чтобы я принесла ужин в постель. Потому что, видите ли, ему хреново и он болен. «Болел» он тоже весьма своеобразно: с утра
