который, авось, кому – то и сгодится. Долгие размышления выстроили перед Григорием большой круг вопросов, с которыми можно было разобраться в Арагонске, и дать ответ на интересующие его руководство вопросы. С руководителем отдела спецслужбы и специалистом подразделения, курирующим интересующую Степнякова тематику, Григорий встретился на конспиративной квартире. Узнав от контрразведчиков об исчезновении Редкозуба, подозреваемого в убийстве заготовителя, ему стало ясно, что расследование порученного ему дела затянется. И все же предстояло выяснить главное, каким образом «Зенит» попал в руки испанца.
– Можно ли силами отдела выяснить, а не болтал ли чего в кругу работников Дома быта фотограф о своей поездке за границу? – обратился гость к комитетчикам. – Мне известно, что он не любитель поддать за воротник.
– Он по этому делу гоношистый, – ответил начальник отдела. – Наши ребята интересовались делом об убийстве заготовителя. Опера эмвэдэшные основательно провентилировали и то, как вёл себя Редкозуб в загрантурпоездке. И наша агентура посуетилась, проверяя, не наколбасил ли чего фотограф по нашей части. Вроде, всё чисто. Однако, свяжись с капитаном Ергашовым. Он ведёт дело об убийстве заготовителя.
– Ергашов сейчас в Арагонске?
– Да, он недавно вернулся из командировки. Сейчас дома. Вот его координаты.
Игорь с нетерпением ждал Григория. Он навел порядок в своей скромно обставленной, купленной по случаю однокомнатной квартире. Потушил картошку с мясом, красным перцем и луком, приготовил салат из овощей, порезал российский сыр, сервелат, украсив тарелки свежей петрушкой, аккуратно разложил на блюдце ломтики копченой горбуши, выставил в вазе фрукты. А в холодильнике томилась в запотевшем стекле водочка, лежали бутылки сухого красного и белого вина, местная минералка. Протерев малым полотенцем рюмки, тарелки, ложки с вилками и ножи, не спеша сервировал стол. Включив радиоприемник, сел на диван. И как по мановению волшебной палочки плавно полилась знакомая, и любимая мелодия всегда волнующей его душу и сердце песни «Мой маленький плот». Вот жаль только, что его жизнь не соткана из песен и мягких слов. Тяжело давался бесхитростному и прямолинейному человеку заработанный хлеб. И не мог и не хотел шить дела «белыми нитками», валять подозреваемых в грязи, отправлять невинных людей, или без веских доказательств за решетку: только бы ликвидировать дело-«висяк». Ему претило ради очередного звания и высокой должности лебезить перед начальством, подстраиваться под него, решать судьбу человека не столько по закону, сколько за преферансом. В управлении уже знали, что Ергашов ради корпоративной солидарности не угвоздярит уголовной статьёй не нравившегося кому-то из коллег «интеллигентного выскочку», который где – то и неважно даже как давно посмел «поднять хвост» на «наших ребят». Игорь предпочитал кропотливо разбираться во всех обстоятельствах дела, докапываться