что сейчас произойдёт. Услышав, что к ним подходят не знакомые люди, спутники Христа вскочили со своих места и растерянно смотрели на приближающуюся толпу. Один из учеников Иисуса взялся за рукоять короткого меча. Сергеев теперь стоял между пришедшими людьми и Христом. Михаил поочерёдно смотрел то на тех, то на других ожидая напряженно развития событий.
Стражники, а судя по вооружению и доспехам, это были именно они, подняли факелы повыше. Печальные глаза Бога излучали доброту и тепло. Михаил, желая защитить его невольно сделал шаг и тут же остановился потрясённый – по взгляду Иисуса он понял, что Христос его видит! В голове Сергеева (потому что тишина не была нарушена ничем) прозвучал спокойный голос: «Не надо ничего делать, я тоже всё знаю!»
Михаил замер. Солдаты расступились, а из чёрной глубины вышел смуглый человек с бородкой. Произнеся: «Раввуни, Раввуни», он благоговейно поцеловал Христа. В этот момент вновь горячий поток энергии заставил Михаила отступить на несколько шагов. Факелы в руках солдат разом погасли, и тяжелый мрак упал на Гефсиманский сад. Стало холодно. В меркнувшем свете Сергеев успел увидеть, как один из спутников Христа вновь попытался выхватить меч, но Иисус мягко положив руку на эфес, воспрепятствовал этому. Его слова: «Вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал мне Отец?» гулким эхом прозвучали уже в полной темноте.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тяжёлая темнота уходила постепенно, словно нехотя отступая под натиском холодного рассвета, и у Михаила было несколько минут, чтобы осознать своё положение в ином месте и времени. И всё-таки без сюрприза опять не обошлось. Он обнаружил себя одетым в оранжевую тогу и просторные шаровары. Ноги были обуты в мягкие тапочки. Сам он находился среди буддийских монахов. Михаил попытался определить собственную внешность и провёл рукой по затылку. Так и есть, голова была такой же наголо бритой, как и у всех окружающих его людей. Сергеев сделал справедливый вывод, что внешностью среди них он не выделялся. На этот раз молодой человек был вполне материален и для себя, и для других.
Монахи, сидя на крутом косогоре, дружно молились в ожидании восхода солнца, и их голоса сливались в один мерный вибрирующий гул. Склон холма, на котором они находились, был покрыт невысоким кустарником, клочками растущим до самой вершины. Вдалеке сквозь сырой утренний туман можно было разглядеть снежные вершины, как на полотнах Рериха. Михаил едва заметно стал поворачивать голову влево и вправо, наблюдая за окружающими людьми из–под полуприкрытых век. Внезапно он поймал себя на мысли, что тоже молится на незнакомом, но понятном ему языке.
В центре сидящих монахов стоял небольшой золотисто – красный паланкин, украшенный резными изображениями Будды. Опущенные тяжёлые занавеси скрывали от посторонних глаз бесценный груз. Десять человек, вооружённых саями5, стояли вокруг паланкина. Очевидно, это были охранники. Впрочем, любой из тех, кто находился, здесь не задумываясь