размерять по приходам и согласовать с надобностями государственно, и для того верно однажды расписать».
25. О государственной внутренней безопасности: «учредить земскую и городовую полицию».
26–32. О государственной международной безопасности: «Нам большей нужды нет в чьей-либо помощи. Мы довольно сильны сами собою. Пространство нашей земли требует большую оборонительную силу, а тем паче и наступательную. Должно государство иметь военную силу свою расположенною по четырем главным границам и внутри. Государство, будучи окружено со многих сторон морями, необходимо надобен ему флот на каждом из сих морей. Притом войски и флоты учить, и государю смотреть».
33. О будущем: «Когда все части государства будут приведены порядком до равновесия, в котором должны быть, чтоб оное могло неразрушимо и невредимо стоять, тогда можно будет сказать, что прямо направлено общество на прямой путь блаженства каждого и всех, что согласно с законом Божиим и, следственно, не может не иметь благословения во всем Его Вышней Десницы. ПАВЕЛ». [9]
Песков совершенно справедливо полагает, что документ № 7 – самый значительный и не уступает «Наказу» Екатерины и что, если бы было сделано так, как расписано в 33-х Павловых пунктах, страна уже к 1801 году перегнала Европу по всем экономическим показателям, а к 1802 – стала бы такой цветущей, что наследники других держав ездили бы к нам перенимать передовой опыт». [9] Это программа могла бы преодолеть существующий в то время страшный кризис и стагнацию. Многие уже тогда считали его идиотом, поскольку низким душам не постичь душу высокую – толпа не способна понять благородную идею.
На турецкую войну он так и не попал по причине беременности жены. Вполне возможно, что запреты Екатерины, хотя многие историки придерживаются иного мнения, являлись не столько выражением её нелюбви к сыну, сколько желанием предотвратить его радикальные решения, поскольку она понимала, что общество к ним не готово. Лишь только 10 (21) мая 1788 года после рождения четвёртой дочери Екатерины Павловны53, Екатерина сказала: «Теперь можешь ехать, когда хочешь». [2] Она, когда Павел все-таки вырвался на войну, провожая его, от чистой души всплакнула, – отметил Храповицкий в своих записках.
Для ведения военных действий против Турции, предпринятых нами в союзе с Австрий, первоначально были образованы две армии: украинская, под началом графа Румянцева33, которая должна была вступить в Польшу и приблизиться к Днестру, и екатеринославская, под руководством князя Потемкина, для обороны Крыма и действий около Кинбурна и Очакова. Кроме того, предполагалось направить русский флот в Средиземное море и начальство над войсками, на судах, поручить Г. П. Заборовскому.
Уже в начале кампании, осенью 1787 года, Потемкин, чувствуя себя нездоровым, хотел вернуться в Петербург, сдать команду Румянцеву и даже думал оставить Крым, выведя оттуда наши войска. Императрица отговаривала его от этих намерений и интересовалась его болезнью, расспрашивая о подробностях и давая ему советы несмотря на то, что эта война начала тяготить Екатерину.
Кампанию