лет. Вспоминая репетиции этой пьесы, многолетний партнер Ермоловой А.И. Южин писал: «И вот сидит на своем камне, под дубом, среди холмов Дом-Реми, под ясным небом средней Франции Иоанна. Но это Иоанна – Мария Николаевна, камень – соломенный стул, холмы – старый спущенный занавес… ясное небо – колосники Малого театра, обвешанные множеством пыльных декораций. А вместе с тем всего этого просто не видишь. Не оторвать глаз от молчащей Ермоловой, и из ее слегка наклоненной фигуры, подчиненной живущему в глубине души образу, вырастают и холмы, и “дуб таинственный”, и небо прекрасной, истерзанной Франции». Критики подчеркивали, что рядом с этим шедевром актерского искусства вполне можно поставить величественную Марию Стюарт (в этом спектакле Елизавету играла Гликерия Федотова, и волшебный дуэт двух великих актрис, Федотовой и Ермоловой, буквально доводил публику до экстаза) и всецело поглощенную творчеством, далекую от всякой пошлости провинциальную актрису Негину.
Вплоть до смерти Мария Николаевна Ермолова пользовалась безмерным уважением коллег по сцене, а любовь публики к великой актрисе доходила до преклонения. 2 мая 1920 года в РСФСР было учреждено новое звание – народный артист республики, и первой его удостоилась Ермолова. В 1924-м она стала Героем Труда. К этому времени Мария Николаевна уже не выступала – в последний раз она вышла на сцену в 1923 году. 12 марта 1928 года 74-летняя «королева русского театра» тихо скончалась во сне. Согласно завещанию ее похоронили во Владыкине, однако затем могила Ермоловой была перенесена на Новодевичье кладбище.
Имя М.Н. Ермоловой носит Московский драматический театр, а с 1986 года в Москве действует Дом-музей великой актрисы.
Евлалия Кадмина. Роковой дар
(1853–1881)
19 сентября 1853 года в семье калужского купца Павла Максимовича Кадмина и его жены Анны Николаевны, цыганки по национальности, родилась третья дочь, которой дали редкое имя – Евлалия. Замкнутая, гордая и независимая Влаша, как ее звали в семье, с 12 лет обучалась в Московском Елизаветинском институте, где восхищала всех своим прекрасным голосом. На один из институтских концертов попал Николай Григорьевич Рубинштейн, убедил Евлалию связать судьбу со сценой и помог Кадминой поступить в Московскую консерваторию по классу пения. Бархатное меццо-сопрано 18-летней Евлалии оценил знаменитый музыкальный критик Н.Д. Кашкин: «Сценическая игра и пение Кадминой выдают в ней вполне состоявшуюся актрису. Она обладает необычайным, выдающимся талантом драматической актрисы и внутренним чувством прекрасного на сцене. И в дополнение ко всему она необычайно привлекательна». Ему вторил П.И. Чайковский, специально для Евлалии написавший свою «Снегурочку»: «Кадмина обладает редкою в современных певицах способностью модулировать голосом, придавать ему, смотря по внутреннему значению исполняемого, тот или другой тон, то или другое выражение, и этою способностью она пользуется с тем артистическим чутьем, которое составляет самый драгоценный атрибут ее симпатичного таланта».