манящую ложбинку межножья. При каждом взлёте ноги сквозь прозрачную ткань трусиков отчетливо виден лакомый бутон.
Азартный танец, восхищенные выкрики зрителей увлекают и заводят саму исполнительницу. В её глазах, смешливо лукавых, молнией мелькает вызов: «А так – слабо?» – в тот же миг в зал летят блузка и лифчик. Публика зашлась в пьяной истерике.
«Очередь за трусиками», – бесстрастно отметил Герцог.
Ирина выбивает чечетку. Налитые груди с золотистой подпалинкой сосков вздрагивают в такт аккордам. Пот струится по лицу. Одно неосторожное движение – и она размазывает тушь и губную помаду. Лицо становится вызывающе вульгарным.
«Шлюха портовая, а не заслуженная артистка!» – определил Юлий.
Сексуальный танец набирает немыслимый темп. Плечи и грудь Ирины покрываются испариной.
Разгоряченные спиртом самцы хмелеют от зрелища и запаха молодого тела. Судорожные подергивания бедрами и ягодицами сводят с ума, откровенно приглашают к совокуплению.
Апофеоз бесстыдства: присев на корточки, танцовщица вызывающе разводит колени и призывно помахивает рукой у лобка, затем по локоть окунает её в трусики.
Обводит томным взглядом вмиг притихший зал, неспеша вынимает руку и блаженно облизывает ладонь и каждый палец в отдельности.
Подтекст жеста понятен каждому: «Войди в меня! Обмакни усы в моём меду!»
Шторм восторга. Барак ходит ходуном, под потолком начинают раскачиваться лампочки. На сцену летят нераспечатанные пачки банкнот, мешочки с золотым песком.
Непреодолимое желание обладать этой изнывающей от истомы, бьющейся в конвульсиях плотью переполняет работяг, распирает грудь, пеной выплескивается из орущих глоток. Кровь вот-вот закипит в жилах. Старатели в каком-то гипнотическом порыве придвигаются к сцене.
Заключительные аккорды танца.
Ирина неуловимым движением, – опыта и мастерства ей не занимать, – сдергивает ажурные трусики, оставшись в одних чулках, запрокидывет голову и тело назад, выставив на обозрение покрытую густой темной порослью промежность…
Герцог замечает, как к сцене сквозь толпу беснующихся в пьяном восторге золотодобытчиков продираются, на ходу сбрасывая фуфайки и расстегивая ватные штаны, двое рослых парней.
Юлий их знает. Оба – наркоманы, бывшие зэки, последнее время верховодят в пятой бригаде. Тот, что повыше ростом, с рваным ухом, хватает в охапку голую стриптизёршу и валит её на пол.
Герцог кивком головы отдаёт команду. Два черкеса мгновенно берут в железные клещи охотников до дармовой «клубнички».
Рваный видит в опричниках не блюстителей порядка, а конкурентов и выхватывает из-за голенища огромный тесак.
Следует неуловимое движение – и нападающий корчится со стоном на полу, – падая, он проткнул себя своим же ножом. Пачки денег, полотняные мешочки с золотом окрашиваются растекающейся кровью.
«Всех на улицу!» – кричит Герцог черкесам. Вскоре в столовой остаются Юлий с охраной,