занятую батальоном прусских гренадёров (помимо мушкета, вооружённых ручными гранатами) и двумя батальонами знаменитого впоследствии полководца принца Фердинанда, с приданым им «слабым» (по оценке Суворова) полком драгун из Голштейна[18]. Суворов лично повёл Тверской полк в атаку с правого фланга, а полковник Зорич с гусарами Венгерского и Хорватского полков – с левого; казаки бригадира Краснощёкова маневрировали по фронту.
Драгуны имели, кроме сабель, карабины и теоретически были обучены сражаться и в конном, и в пешем строю. На деле они в том и другом уступали по выучке пруссакам, и уж точно не могли на равных драться с отборными гренадёрами короля Фридриха. Но местность была пересечённая, непригодная для наступления ровным строем, удобным для вымуштрованных пруссаков. Суворов бросил полк в стремительную атаку на саблях: «Тверской полк, около двухсот пятидесяти человек, врубился в пехоту на неровном месте и сбил драгун. Урон прусской в убитых и пленных был велик, и взята часть артиллерии».
Вновь быстрота и смелость атаки позволили одолеть многократно превосходящие силы противника. Прусский батальон полного состава насчитывал 810 солдат и офицеров. Суворову противостояло если не 2,5, то, с учётом обычного на войне некомплекта, не менее 1,5 пехотинца и шесть эскадронов драгун плюс артиллеристы: около 3 обороняющихся пруссаков на одного наступающего русского, даже если гусар у Зорича было вдвое больше, чем у Суворова драгун! «Подо мною расстреляна лошадь и другая ранена», – так Александр Васильевич обозначил ярость схватки[19]. И всё-таки русские, вопреки европейской военной науке и практике, победили! Значит, что-то неладно было с военной наукой, и был какой-то неведомый миру источник победы, позволявший Суворову бить врага при любом соотношении сил.
Русское и прусское командование о начавшейся революции в военном деле не ведали и продолжали воевать по старинке, дополняя линейную тактику кордонной. Обе стороны боролись за пути сообщения между Кольбергом и Штеттином, маневрируя вокруг стоявшей на этой операционной линии крепости Трептов. С прусской стороны действовал хорошо знакомый Суворову корпус Платена. С русской – корпус Берга, соединившийся с отрядом тяжёлой кавалерии князя Михаила Никитича Волконского. Князь, заслуживший чин генерал-поручика смелыми атаками при Пальциге и Кунерсдорфе и уже проведший полки своих конных гренадёр и кирасир парадом по Берлину, действовал в наступательном духе.
Русский и прусский авангарды сошлись у Регенвальда. Волконский немедля повёл конных гренадёр в атаку «на палашах» (тяжёлая кавалерия была вооружена длинными и тяжелыми прямыми палашами вместо сабель). Прусская пехота авангарда де Корбиера была смята. Тем временем «гусары сразились с гусарами». «Весь сильный авангард под полковником Курбьером взят был в плен, – вспоминал Суворов, – и его артиллерия досталась в наши руки». В рапорте императрице Елизавете Петровне Румянцев отметил, что корпус Берга, не потеряв ни единого человека,