Прекрасный жеребец был отправлен обратно на конюшню – его берегли, не допускали, чтобы он часами стоял на морозе, и казачок Катерины Петровны отправился на извозчике в особняк Лисиныных. Сама Катерина Петровна конюшни, где приютить чужих лошадей, не имела – а нанимала поблизости для своей запряжки. Через полчаса санки явились, Лиза расцеловалась с сестрицей супруга и с Марфинькой, условилась о следующих визитах и покатила домой.
– А я думал, что ты подольше у сестры останешься, – сказал муж, выйдя из кабинета. – Что тебе за радость дома сидеть?
– Не понимаю я женщин, которые с утра – хвост трубой и в поход по чужим гостиным, – отвечала, обнимая мужа, Лиза. – Уж коли в собственном доме радости нет и скука, так на что тогда и замуж выходить? Я понакупила всяких вещиц, сейчас с женщинами сядем их разбирать, потом завтрашний обед заказывать, потом рукоделье, а мамзель на клавесине играть станет, а чтица – сказки читать, скучать некогда. Я еще хотела сама пойти на поварню и для тебя бульон изготовить, как доктор велел. А за ужином новости скажу.
– Какие новости, душенька? Говори уж сразу!
– Ох, ты и вообразить не можешь, кто сватается за Марфиньку! Откупщик Красовецкий! Он ее вчетверо старше! А это уж чересчур. Я всегда была того мнения, что мужу надлежит быть в возрасте отца, чтобы жена и уважала, и слушала, и ласками его была довольна, – весело сказала Лиза. – Вот как я. Но этот уж в деды Марфиньке годится. Хотя богат, сам знаешь, как Крез. Да там и другая беда…
– Что из низкого звания?
– Нет, это беда третья. Другая – что у него на содержании дансерка.
– Ну и что? – спросил удивленный Николай Петрович. Он был убежден, что его жена таким вещам не придает значения: это та мужская жизнь, к которой светской женщине следует относиться спокойно и без возмущения.
– Да хоть бы десять дансерок – когда б он их так не разбаловал и мог дешево от них откупиться. А этой, сказывали, алмазные уборы дарил. Пойдем, душа моя, я купила тебе табак, как ты просил, и перчатки, вели своему Юшке их забрать. Да скажи – еще раз увижу, что он твой фрак в комнатах чистит, высечь велю. Пыль только вздымает – а надо на заднем крыльце, на морозце.
Николай Петрович пошел следом за женой в малую гостиную, где она в отсутствии гостей занималась обычно рукодельем и развлекалась.
– Так он разбаловал свою дансерку? – спросил супруг, садясь на канапе.
– Прямо беда. Сестрица твоя боится – что, как дансерка про сватовство пронюхает? Они ведь все шалые, без царя в голове, на всякие пакости способны ради денег. Не было бы от нее вреда.
– Так Катя ведь отказала ему?
– Отказала, а он не унимается. Так прямо и сказал – все равно девица за мной будет. А денег у него куры не клюют – а в доме хозяина нет, одни женщины. Я уж думала – позвать Катерину Петровну с Марфинькой к нам пожить…
– Настолько они перепугались?
– Что они – я, мой друг, перепугалась. Дансерка может и в дом забраться, переодевшись, и гадостей наделать. Они же у себя в театре вечно гадости