жизнь наша будет светла и прекрасна,
Наполнена чудом, любовью, соблазном.
Так будет всегда, до скончания века,
Поскольку бессмертна душа человека!
Мне муза юная шептала…
Мне Муза юная шептала
Стихи о страсти, о весне…
Душа поэта трепетала:
Всё это явь иль снится мне?
«За вдохновеньем следуй смело, —
Шептала тихо мне она. —
И для тебя откроют двери
Там, где вчера была стена!
Но не зови с собой былое,
Позволь ему совсем уйти…
Не торопи событья жизни,
Позволь им вовремя прийти!
И снизойдёт тогда прозренье,
Спадёт покров с пытливых глаз.
И вдохновенье, и прощенье
Наполнят душу в нужный час!»
Мне Муза юная шептала…
Мудра была не по годам.
Душа поэта трепетала:
«За вдохновенье всё отдам!»
Жизнь у Поэта – как знаменье!
Поэт – и лекарь, и сапёр.
Врачует он людские души,
По полю минному идя
Из безразличья с равнодушьем!
Он будит совесть и мораль!
Они ж рабой достатка стали!
Да и порядочность, и честь
В цене сейчас совсем упали!
Спешим купить, достать, отнять,
Друзей теряем безоглядно,
Не можем жизнь, СЕБЯ понять!
И оттого нам так досадно…
Поэт поможет жить и быть,
Стихом согреть людские души,
От спячки мысли пробудить
И научиться сердцем слушать!
Очаг от бури охранять,
Ценить любовь и в ПРАВДУ верить!
Стеной за Родину стоять
И всех такою меркой мерить!
Жизнь у Поэта – как знаменье,
А голос свыше всё ясней:
«Исполни долг, предназначенье,
Глаголом жги сердца людей!»
Башмаки
Купили деду башмаки всего за сотни три.
Хотел он тут же их обуть, жена же: «Не дури!
Твои, что носишь ты сейчас, вполне ещё сойдут,
Вот будет служба, и тогда – ты в новых тут как тут».
Обидно было старику, давно он не носил
Таких удобных башмаков, которые купил.
Жена стояла на своём, и об одном всё речь:
Покупки надо сохранить и лучше поберечь.
Пришли домой, нелёгким был после похода путь,
Пока согрелся вкусный борщ, прилёг дед отдохнуть.
Прилёг и помер в тот же миг – видать, его судьба.
Не можем мы предугадать, когда придёт беда.
Похоронила старика, дань Богу отдана,
Но башмаки ему надеть супруга не дала:
«Они же новые совсем, чего им пропадать?
Их можно выгодно, легко кому-нибудь продать».
Но по ночам, как в страшном сне,
стал приходить к ней дед,
Корил за жадность, нелюбовь и горький слал привет:
«Я тут совсем-совсем босой, мне некому помочь,
Ходить