не то!
Он сам погибнет! Я так люблю его! И начинаю трясти его за рукав, плача и путая имена его аватаров от злости и отчаяния.
– Танцуй, мой Шива, танцуй! Ты должен! – собственный истеричный крик испугал даже меня, – Играй на золотой флейте. Играй же!
– Но я не могу: Нет основы! Нет точки отсчёта! Нет даже чечевичного зерна! – разводит руками Герман. Но по всему видно, что он решил окончательно.
– Смотри, сколько драгоценностей рассыпано под ногами, – я зачерпываю пригоршню камней и подношу к его лицу, – бери любую и начинай!
– Создать мир можно лишь из чего-то живого и настоящего! В нем как в зерне сразу должно быть заложено и начало, и конец. Здесь ничего нет… кроме нас. И мне жаль, что мы сейчас вместе… жаль тебя.
Значит, очередной приступ мрачного упрямства, уговорами мне не преодолеть.
И очень скоро алмазную пыль наших сущностей развеет ветер, а потом мы пройдёмся под руку по асфоделиевым полям в сторону причала с одной единственной лодкой.
И Харон на этот раз не поприветствует нас, как обычно: Гермес! Ирис! Как дела на Олимпе? Он потребует денег. За перевоз.
– Любовь моя! Если наше время истекло – что ж! Как считаешь нужным! Только позволь мне обнять тебя в последний раз, чтобы сесть в лодку Харона вместе. Прости меня. Я знаю, что это трудно, почти невозможно! Прошу! Один поцелуй. Я пришла за ним. Ты не можешь мне в этом отказать!
Когда я смотрю в его бесконечно красивое лицо, кажется, что сияют звезды над его головой. Хотя за спиной лишь разрушающийся шатёр купола.
Какие добрые глаза! Я даже не помню, чтобы на меня так кто-нибудь когда-нибудь смотрел…
Он берет моё лицо в тёплые ладони, наклоняет ко мне голову… Кажется, я опускаю лицо в цветущий розовый куст! Нет, это одна Роза. Она вокруг меня, во мне, её благоухающие пульсирующий лепестки заполнили пространство вселенной.
Энергия древней крови расходится от неё водоворотом. Колебания набегают на берег моего сознания, возвращаясь назад с неумолимостью океанских волн.
Единение с ним – это такое счастье, что больше ничего не имеет значения. Даже если этот мир рухнет и его двойные луны рассыплются над морем огненным дождём! Лишь бы видеть своё отражение в тёмных, как ночь, зрачках…
Но даже самый длинный поцелуй не может быть вечным.
– Ну, не реви, Гел! Видит Бог, я не хотел, чтобы ты была здесь, – говорит он, смягчившись.
Нежный палец проводит по моей мокрой от слез щеке.
– О, кажется, придумал! – Герман выгибает тёмную бровь.
Крупная слеза лежит каплей на подушечке его пальца. И он тут же отправляет её в рот.
– Ага, проверим состав: 10 % отчаяния, 15 % злости, 25 % жалости и 50 % любви! – со смехом изрекает он, – подойдёт! Живая слеза живой женщины – целый мир – с ней можно поработать. Давай-ка ещё одну!
В этот момент третья волна накатывает на наше хрупкое убежище, разрывая радужный кокон и разламывая купол над нами на части, как яичную скорлупу… но Лорд Вишну уже начал свою трансформацию, закручивая эту последнюю волну