я её до себя допускаю, касается. – На этом Максимилиан замолчал, считая, что это будет достаточно, чтобы понять, что всё это значит.
Что же всё это значит, Алекс не стал спрашивать, догадываясь и понимая, что до полного понимания подразумевания Максимилиана ему самому придётся дойти. А сейчас они проходят в гостевой зал, делают заказ, занимают свои места за отдельным столом, и… Опять начинается обоюдоострая, как только думает Алекс, игра в молчанку, и кто кого пересмотрит. Чего можно было уже не делать, сегодня уже не вчера и первый день их знакомства, и можно было бы обойтись без этого своего странного представления. Тем более всё в Алексе настоятельно требует просушится, что невозможно сделать под таким упорством на себя взгляда Максимилиана.
И что самое нестерпимое для Алекс (правда, если он всё это терпит, то не будет правильным так разбрасываться словами), то это то, что он об этом не может сказать Максимилиану, и вынужден с отстаиванием своей твёрдой позиции на себя, ответно на него бессмысленно смотреть. Ведь если ты начнёшь всему этому делу придавать смысл, то это будет ещё более невыносимая глупость и дурь головы.
И так продолжалось до тех пор, пока Максимилиан не решает прервать эту игру в молчанку (и Алекса совсем не утешает то, что он вышел победителем из этой, глупой, преглупой игры), посмотрев по сторонам и задав вопрос. – Что-то долго кофе несут. Не кажется тебе, что уже пора его принести?
Алекс же, заметив никакого подвоха в этом вопросе Максимилиана, беспечно с ним соглашается: «Кажется», и тут же, на, получи новый вопрос, уже на засыпку.
– А почему? – задаётся вопросом Максимилиан.
– Что почему? – чёта ничего не понял Алекс.
– Ты со мной согласился. – Как-то поверхностно и неинформативно поясняет свой вопрос Максимилиан. И Алекс прямо сбивается, не понимая, что от него тот хочет и чего добивается.
– Я это…– только на это и хватает Алекса, дальше он затрудняется ответить. Чего и добивался Максимилиан, взяв слово. – А не наводит тебя всё это, – вот такой наш отсчёт и измерение собой времени, – на то, что в каждом из нас изначально установлен, если не датчик, то функция по определению времени, которая и отмеряет сопровождающие всю нашу жизнь отрезки и интервалы времени.
А вот это пояснение Максимилиана оказалось вполне себе понятным для Алекса, согласившимся с Максимилианом в этом вопросе. – Пожалуй, соглашусь. – Говорит Алекс.
– Да, наш внутренний будильник, как в обиходе называют наш датчик времени, – пускается в рассуждения Максимилиан, – хоть и работает от себя, тем не менее, по мере человеческого контакта с внешним миром, его вовлечение в него, начинает под него подстраиваться и под него корректировать свои настройки, чтобы быть заодно и понимать значение его условных единиц и определений для своей с ним коммуникации. Но тем не менее, это всё не значит, что время не существовало до нас. Мы просто выделили его и одновременно себя из безвременного потока бесконечности