я находилась почти до самого утра и лишь после того, как из коридора стали доноситься какие-то звуки, забылась тревожным сном, где меня уже вовсю заждались кошмары.
В них я была не счастливой двадцатисемилетней молодой женщиной, имеющей любящего мужа и прекрасную дочь, а одинокой и забытой всеми девочкой Наташей, жизнь которой состояла лишь из тоски, боли и безнадёжности.
Досмотреть сон я не успела, свет в палате включился, и в неё вошла невысокая дородная женщина с отпечатком недавнего сна на лице и с какими-то листами в руке.
– Девочки, подъём. Завтрак через час. Не забываем, что после него нужно зайти за таблетками на пост, – сказала медсестра на удивление приятным голосом и тут же, поморщившись, добавила.
– Фу! Верка! Это что за перегар? Опять режим нарушаешь? Живо лезь наверх и открывай фрамугу, чтобы проветрить! Здесь же дышать невозможно! Или хочешь, чтобы тебя за нарушение режима выписали?
– А что сразу Верка! – обиженным тоном сонно протрубила вчерашняя хамка, скрипя пружинами кровати и перешла в наступление. – Это, вообще-то, наша наркоманка так воняет! Мерзость полнейшая! Зачем её к нам подселили?! Ей же шестнадцать лет! Несовершеннолетняя! Пусть в детское отделение идёт!
– Ты ещё меня поучи, куда и кого класть. У нас травма совмещённая, вообще-то, – нахмурилась медсестра и бросила на меня недовольный взгляд. – Хотя ей, конечно, помыться бы не мешало.
– Она что? И правда наркоманка? – с интересом спросила еще одна пациентка, едва сдерживая зевок. – Я думала, ты это вчера для красного словца добавила.
– Я?! – искренне возмутилась Верка, грохоча оконными рамами. – Да я всегда за базар отвечаю! У кого хочешь спроси!
– Да просто она ж дитё ещё! – словно оправдываясь ответила женщина. – Сама ж говорила, что шестнадцать лет всего! И что? Скажешь, уже наркоманка?
– А ты что, её исколотые руки не видела? – вопросом на вопрос ответила Верка.
– Когда успела бы? – удивилась соседка. – Её ж только под вечер принесли. Да ещё и с таким страшным лицом, что я больше ни на что смотреть не могла.
«Неужели они говорят обо мне?» – внутренне похолодела я.
– Это ещё что! – тоном человека, которому известно что-то недоступное другим, сказала Верка. – Мне Петрович по секрету сказал, что её вчера со второго этажа выбросили. Представляете?! Прямо под ноги скорой! В одних только трусах и майке! Ну вот в тех самых, в которых она сейчас!
«Из окна?» – поразилась я, а затылок тут же пронзила острая боль. Казалось, что нужное воспоминание сейчас появится в моей голове, и я сумею проверить подлинность сказанных слов, но помешала Веркина соседка, которая крайне заинтересованным тоном спросила:
– Так может, она вовсе голой была? А мужикам просто неудобно было в этом тебе признаваться?
«А у нас в палате, оказывается, не одна сучка, а сразу две, – сделала себе пометку я. – И непонятно, кто страшнее. Прямая и туповатая Верка, или её явно более хитрая и коварная подружка».
По