в продолжении его страданий. Даже омывшись «снежною водою», что является символом совершенной чистоты, Иов не смоет свой приговор. Если даже Иов совершенно очистит руки, то Бог всё равно погрузит его в грязь. Он будет настолько грязным, что его собственные одежды не захотят покрывать его тело. Иными словами, Иов чувствует, что ничто из того, что он может сделать, не позволит ему восстановить своё положение перед Богом. С его точки зрения, Господь предопределил считать Иова виновным несмотря ни на что (9:29–31).
Так почему же Иов думает, что ему не удастся отстоять перед Богом свою невиновность? Потому что Бог не человек подобно самому Иову. Иов ощущает нужду в посреднике, арбитре, который выступил бы судьёй в любом столкновении Иова с Богом. Однако, в дни Иова такого «посредника» (mokhiach) не было. Такой ходатай мог бы «положить руку свою» на обоих участников спора (Бога и Иова), то есть своей властью заставить стороны справедливо разрешить свои разногласия. В этом желании Иова отражено стремление ветхозаветных святых увидеть Бога в образе человека. И в Своём воплощении Господь удовлетворил это ожидание (9:32–33).
Если у Иова и есть шанс изложить Богу своё дело, то только если «жезл» страданий будет отстранён от него. Если Бог отложит своё ужасающее величие, он сможет заявить о своей невиновности и без страха изложить Богу своё дело. В понимании Иова, у него не было причин страшиться Бога, однако Божье могущество ужасало его само по себе. Более того, он ожидал ещё больших несчастий, если осмелится оспорить своё положение (9:34–35).
Взгляд Бога
Книга Иова 10:1-22
Теперь Иов начинает делать предположения касательно того, почему же Бог так сурово отнёсся к нему. Каждое предположение немедленно опровергается как противоречащее истинной природе Бога. Эта часть речи Иова начинается с очередной жалобы на усталость от такой жизни. Он решает дать волю своей горечи, чтобы сумятица в его душе нашла своё выражение. Он умоляет Бога не осуждать его тотчас же. Вместо этого он настаивает на том, чтобы Бог открыл ему причину разлада между ними, в чём бы она ни состояла (10:1–2).
А. Находит ли Бог удовольствие в угнетении? (10:3–7)
Иов размышляет о том, почему же Бог так жестоко с ним обращается. Может быть, Бог наслаждается угнетением? Не приносит ли Ему удовольствие уничижение дела рук Своих – праведника – с целью «послать свет» на «совет нечестивых»? Возможно ли, размышляет Иов, чтобы у Бога были подслеповатые глаза человека? Неужели Он увидел в Иове порок, которого на самом деле нет? Дальше Иов вопрошает, смертен ли Бог, и подобна ли Его жизнь быстротечной жизни человека. Неужели Он боится, что Иов переживёт Его? Спешит ли Он этими сокрушительными бедствиями явить на свет грех Иова, зная, что некому избавить Иова от Его руки? Все эти размышления ничтожны и бессмысленны. Богу известно о невиновности Иова. Ему известно, что нет никого, кто способен избавить Иова от Его руки (10:3–7).
Б. Предопределены ли страдания? (10:8-13)
Иов замечает, что руки Творца трудились над