годы отфильтровано сыворотками и поверх не менее двух толщ тоналки и трёх сбитых спонжем пятен консиллера выбеливателем кожи, поскольку скобы растворовой графики выворачивали черты, превращая его в оцифрованную повзрослевшую копию того мальчика, которого кто-то когда-то знал.
Он отбросил телефон на тумбочку, поднял вихрь печатных страничек, свалил на пол любимую книжку. Повернулся к Уэйн, тоже рассматривающей что-то с – как всегда – тусклого дисплея. Принялся перебирать пальцами складки на её футболке над животом, – сочетание тепла чужой кожи и однообразных жестов помогало расслабиться, и Уэйн не была против. Она никогда не была против.
Она читала его лучше, чем он читал астрономические карты. Надо лбом её со стены сиял огромный плакат с обложкой «Stranger in the Alps». Протосолцна бегали, разогнавшиеся, по контурам бумаги до самого афелия, словно по ровной дорожке на мотогонке вдоль отвесных скал.
– Помощница библиотекаря или работница в приют для кошек? – спросила она, заметив, что Миша замер и огляделся по сторонам словно в полусонной попытке уловить реальность.
– Это что? – улыбнувшись, он снова стал водить рукою ей по футболке. – Новые персонажи Геншина?
– Я ищу подработку, – не поворачиваясь к нему, произнела Уэйн, поглядела на кинутый на тумбочку смартфон; сквозь створки вдоль мебели струился половинчатый лунный свет. – Меня расстраивает, что сис так много работает. Я бы хотела облегчить ей жизнь в этом плане.
Миша быстро составил конструкцию в мыслях, приложив пазл один к другому.
– Так всё из-за денег? – и придвинулся, патлами задев простынь остаточного пространства между ними, прошептал: – Поэтому… ты уходишь с танцев?
Уэйн не была уверена, что стоило отвечать на этот вопрос; учитывая, что и боком можно было уловить, как с глубоко тёмной части гробницы-постели Миша глядел на неё в точности как на предательницу, потому что любил цифры только тогда, когда они не превращались из понятия в валюту, тем более – таким допытывающимся взором когтистых глаз. Ответ «да, из-за дурацких денег, которые нужны на дурацкое лечение» едва ли удовлетворил бы его устремлённость и его любопытство, общая неприязнь к финансовым условностям родилась в них из-за Лилит, которые постоянно повторяли, что страх и неспособность противостоять системе капиталистических отношений преследуют их даже во снах. Тем не менее, Уэйн сделала над собой титаническое усилие, чтобы выдавить:
– Почему ты так решил? Мне просто нужна работа.
– Просто нужна работа, – Миша передразнил её интонацию. – Определённо, всё из-за денег, Уэйн.
И не поспоришь даже. Уэйн сглотнула. Бездна. Ева, говорившая пару дней назад о том, что смерти не существует, слова сестры о звёздном прахе, диагноз на бумажке – всё моментально и миражно всплыло у неё в памяти вместе с подточенными, остроконечными зрачками Миши, как будто в кошмарном