намного выше этой малявки, но это его нисколько не смущало, а как бы наоборот, он пытался её оградить от танцующих пар, чтобы они её не задели случайно. Наташа горела. И понимала, что это чувство называется «ревность». Внутри полыхали «пионерские кострищи», и предела этому горению не было. Ещё пока слабо себе представлял, что с этой эмоцией делать, она за две секунды преодолела расстояние от танцующих, до ближайших кустов, и разревелась там, в тишине «лап» сосны.
Как ушла она в кубрик, как легла одетая на кровать, помнила смутно. Но та маленькая трагедия, которая случилась с ней на танцах, накрепко «заклеймило» в её душе понятие «боль». Девчонка, которая ещё вчера гоняла со своим другом мяч по футбольному полу, сейчас перестал быть другом как себе, так и ему. Лёжа в темноте, и слушая Наташу Королёву и её «жёлтые тюльпаны» из открытого окна кубрика, она взрослела. Понимание, и осознание этого факта ранили её, и «туманили» глаза новым потоком влаги. Но ведь поделать здесь ничего нельзя. «Принимай ситуацию как есть, иначе потеряешь его навсегда. Давид видит тебя только другом, значит нужно смириться, и стараться зайти с другого бока. Выстраивай стратегию, иначе так всю жизнь проплачешь» – думала она, лёжа на кровати, и не заметив, как заснула. Крепким, взрослым сном.
Глава № 4 «Выпускной»
Наташа стояла возле окна, и смотрела на двор лицея. За окном стояло лето. Прекрасная погода, обжигающая солнечными лучами, придавали выпускному оттенок свободы. Несмотря на то, что она стояла в накрахмаленном халате, который наглухо не пропускал воздух, и на голове «стоял» хирургический чепчик, который выглаживала ей мама, смачивая специальным раствором, она всё равно была безумно счастлива. Три года так быстро пролетели, и Наташа не успела даже заметить, что пришла пора прощаться с педагогами и одногрупницами. Со школой она простилась легко, а вот с лицеем, оказалось трудней. Профессия, которая была выбрана под «бдительным оком» Давида, пришлась ей в «пору». Она и не заметила, что бывшая троечница, каковой себя считала, которая как следует и не начинала учиться в школе, вдруг с самого первого курса, начала «вгрызаться» в медицинские науки. Всё было интересно, обо всём хотелось узнать, и редкие книги, которые приносил ей Давид, оказались очень даже полезные, и давали сто очков всем остальным медицинским пособиям, которыми пичкали в лицее.
Задумавшись о том, куда двигаться дальше, она и не заметила, как в актовый зал вошёл Олег Ефимович, папа Давида. Он к тому времени являлся министром здравоохранения города Астрахани, и очень строго следил за всеми, кто имел отношение к белым халатам. Будь то санитарка и её месячные курсы по повышению квалификации, до хирургов – ординаторов, которые после медицинского университета, являлись «необстрелянными» бойцами невидимого фронта над врагом – болью. Везде и всюду он появлялся тогда, когда считал нужным. Вот и сейчас, он деликатно зашёл в актовый зал, и приложив палец к губам, попросил студентов не шуметь, а дать договорить директору лицея пламенную речь о том, какие они