губки и натянула сапоги, собираясь двигать к дому. Наконец дядю Жору пригласили в громадный кабинет со столом-аэродромом и портретом Брежнева за спиной его владельца. Он все коротко изложил и попросил ввиду больших заслуг больной Банниковой перед Советским государством перевести ее немедля в клинику НИИ в Песочной для прохождения предписанного ей курса лучевой терапии.
– Вот ходатайство с места ее работы, вот почетные грамоты Министерства геологии, вот…
– А где направление от медицинского учреждения, в котором она сейчас находится? – перебил замминистра, поправляя дымчатые очки. – Может, они справятся своими силами?
– Да не справятся они, не справятся! Мне же главврач сказал: забирайте ее как можно быстрее на Песочную… У них нет такой аппаратуры…
Замминистра стал рассуждать, что в прошлом году они послали две электронные пушки в Ленинград, в том числе и в клинику на Березовой аллее, и надо разобраться, почему они не действуют, почему родственники больных вынуждены приезжать в Минздрав, в то время как… – он стал аккуратно отодвигать от себя документы, намереваясь вернуть их просителю. – Нет, нет, товарищ Банников, понимаю ваши чувства, но поймите и меня, я должен разобраться…
– Хорошо! – сказал дядя Жора. – Звоните в Ленинград и разбирайтесь! Я подожду!
– А что вы мне указываете? – поднялся замминистра и снял очки. – Я и сам знаю, когда мне что делать!
– Я вам не указываю, – тоже поднялся дядя Жора. – Просто надо понимать, что в Ленинграде от вас ждет помощи человек, который двенадцать лет лазал по горам, чтобы найти сырье для ваших медицинских пушек. И не исключено, что нынешнее заболевание связано именно с этими поисками…
– Вот завтра и разберемся! – кивнул замминистра.
– Сегодня! Или я у вас ночевать буду! – дядя Жора окинул взглядом кабинет в поисках подходящей мебели. – Я из Кронштадта и с места не двинусь, пока не будет направления на Песочную! – с этими словами он сел в кресло у окна, закинул ногу на ногу и сделал вид, что он, несгибаемый кронштадтец, потерял всякий интерес к столичному медику-бюрократу. Вот решишь, дескать, вопрос, тогда поговорим…
– Из Кронштадта? – с интересом переспросил замминистра. – Живете там?
– Родился!
– Хм-м, – замминистра вернул очки на переносицу. – И в каком же году?
– В тридцать втором! – твердо отчеканил дядя Жора, давая понять, что его не размягчишь и не возьмешь на фу-фу. Он будет стоять до последнего. – В одна тысяча девятьсот тридцать втором году!
– Понятно, – замминистра снял телефонную трубку и ласково проворковал: – Тамарочка, я занят.
После этого он вышел из-за стола и плавным театральным движением руки указал на живот просителя:
– Расстегивай рубаху, показывай пупок. Кронштадтский ты наш!
Теперь дядька глянул с интересом на замминистра и, глянув, неспешно повесил пиджак на высокую спинку стула, расстегнул рубашку и задрал майку.
– Так-так-так, –