октября – Единственное в памяти – Г. Нос. приносит «Гратиешты». Я говорю: «Это же дорого» и пр. Вечернее отсутствие Г. Нос, ее вызов (40-рублевый) машины с врачом Евгением и санитарами, укол и пр. – это все вне памяти. Итак, единственно: Гратиешты.
3 октября – Даже неизвестно, пил в этот день или не пил вовсе. Воспоминаний ни одного. Становится известно, что был долгий визит врача Льва кучера с Марком Фрейдкиным. Пил из ампул пирацетам, просил вина.
4 октября – Продолжение забытья. Впоследствии обнаруживается: долгие совещания Г. Нос. с Грабарями и их знакомым врачом Мих. Мазурским. Приезд «скорой помощи» и увоз. Ничего не остается в памяти, кроме самой даты увоза – 4 октября.
4 октября и в полуснах 5 октября – выглядит так:
4 октября привезен – малый домик и предварительное заточение в нем – четверо сменяющих друг друга врачей – обсуждают реп. – с ними расхлябанный тип.
5 октября – связан и гол – и скорей бы конец, лишь отвратительные уколы – и «успеть бы опохмелиться» в соседней комнате, там пришли подземным ходом Тих., Авд., Арх., зовут, шумят, гремят посудой – наконец-то выписываюсь, но безо всего – они представляют Героя Советского Союза – говорю «Болван» или что-то в этом роде – в поддых – больно – почему-то смеются Авд., Тих. и пр. – И как это я вырвался перед ними безо всего? – Все, что осталось от 5 октября.
6 октября – Бред сложней и прихотливей: я побывал дома, на даче у Грабарей и в ночь перед тем с Ю. Р. слетал самолетом на Кольский полуостров, я остался на аэродроме в Апатитах, меня забыли в наглухо забитом самолетном отсеке, не выбраться. Прилетаю в Москву. ‹нрзб.› – я разоблачил этого сверхгангстера – целится в меня, уклоняюсь от луча-прожектора – главное, сообщить Ю. Р., что через полчаса они меня убьют, потому что я все о них знаю. И пр. Позвоните. И точно знаю, что на дворе шестое октября.
6 октября – остаются загадкой 4-е и 5-е. А теперь доставлен в новое, основное отделение. Небывшие визиты – Г. Нос. с девятью бутылками пива, не ставят в холодильник. Небывший визит Ю. Р. – она говорит ‹нрзб.› Вот здесь мы и разместимся, а этих – в шею. Беседы врачей, в одном из которых признаю Докуч. – но не похож. О книге, о состоянии. Это уже почти ‹нрзб.›
6 октября – И совершенно явно вечером – вырваться в соседнюю комнату, там банкет по случаю конца сельхозработ с пивом. Звон посуды и гомон. Вырваться относительно малой нужды, уже плевать на банкет. Молю развязать, выпутываюсь долго и с болью. «Но не могу же я так…» Выталкивают. – Это самое запоминающееся – возвращение. «Ведь вот это никогда я им не прощу».
6 октября – К ночи. Рассматриваю зарешеченное окно. Я – в своем доме, но в каком-то его боковом приделе. Снова умоляю развязать, чтоб сбегать позвонить из соседнего подъезда. «Это же совсем рядом».
Во всяком случае, дежурящие врачи с 7 октября не незнакомы и гадкие. И то, что получше. С раннего утра 7 октября понимаю.
Запомнить: врач покровительствующий Михаил Борисович Засурский.
На моей койке в 1-й особой палате 1-го отделения отдал концы отец Гагарина.
«Гриша, ку-ку!» Гришка – Митюха с указами.
Гена Козлов, зять маршала Хрулева: «Есть же все-таки на