часами утра. Тело нашел констебль Джордж Нив[52] в начале дежурства, примерно после шести. Покончив с Лулу прямо у всех на виду, убийца оставил ее на пороге располагавшейся в подвальном этаже квартиры. Там жила семья польских евреев, из которых на чем-то отдаленно напоминающем английский мог говорить только ребенок. Все они утверждали, как рассказала маленькая девочка после длительной перепалки на идише, что ничего не слышали, пока констебль Нив не разбудил их, чуть не снеся дверь. Ребекка Космински[53], вызвавшаяся переводить, оказалась единственным вампиром в семье. Женевьева уже видела ей подобных: Мелисса д’Акве[54], обратившая Шанданьяка, была из таких. Ребекка могла стать всесильным матриархом обширного клана, но вот вырасти – никогда.
Лестрейд беспокойно ерзал, с откровенным цинизмом называя происходящее не более чем потехой для публики. Он с большим удовольствием прочесывал бы сейчас место преступления, а не сидел на твердой скамейке, сделанной для крепких задов и коротких ножек двенадцатилетних мальчишек, но он не имел права вмешиваться в дела Фреда Эбберлайна слишком часто. Инспектор мрачно поведал Женевьеве, что Бакстер знаменит длительностью проводимых им допросов. Подход коронера отличало навязчивое – если не сказать, откровенно утомительное – внимание к выбиванию из свидетелей не имеющих к делу деталей, а также поразительная бесцеремонность и грубость заключений. В итоговых замечаниях по делу Энн Чэпмен Бакстер составил гипотезу, основываясь на сплетнях, подслушанных в Мидлсекском госпитале, что убийцей или заказчиком преступления был американский доктор. Этот неизвестный эскулап, проводя исследования по физиологии живых мертвецов, по слухам, предложил двадцать гиней за свежее сердце вампира. Некоторое время царила суматоха, пока Эбберлайн пытался выследить иностранца, но затем выяснилось, что сердце вампира, пусть и несколько подпорченное, можно было, пренебрегая всякой этикой, купить в любом морге всего лишь за шесть пенсов.
Бакстер сделал перерыв перед полуночью и возобновил дознание ближе к утру. Уже были доступны результаты вскрытия, и теперь дело касалось в основном череды медиков, которые набились в морг лазарета Уайтчепельского работного дома, дабы исследовать останки Лулу Шон.
Первым вышел доктор Джордж Бэгстер Филлипс[55], полицейский хирург округа Н, хорошо известный в Тойнби-холле, – он проводил предварительный осмотр тела, найденного на Чиксэнд-стрит, и он же сделал более детальное вскрытие. Оно привело ко вполне очевидным фактам: Лулу Шон ударили ножом в сердце, выпотрошили и обезглавили. Бакстер чуть не отбил себе руку, пытаясь унять гнев присутствующих, который последовал за объявлением вполне ожидаемых откровений.
По закону дознания должны были проводиться в общественных местах, полностью открытых для прессы. Женевьева уже не раз выступала свидетелем