обливался кровью? Или тот, кто говорил ей все эти мерзкие слова и продал ее Шванн со всеми потрохами?
«Если он действительно меня предал, я спасу его, а потом сразу убью», – решила Наёмница. Несмотря на странную противоречивость такого решения, она успокоилась. Как минимум она не позволит издеваться над собой безнаказанно.
Рядом кто-то противно закашлял. «Умри», – пожелала ему агрессивная Наёмница. Она расслабленно вытянулась. Скоро вставать… да-да, только еще минуту полежать… еще пять минут… десять…
– Эй, – тихо позвал ее Вогт со спины.
Наёмница перевернулась на другой бок, высунула голову из кокона и увидела Вогта. Растерянно стоя в центре зала, он высматривал свободные местечки среди спящих людей, пытаясь пройти. Отчего-то Наёмница совсем не удивилась его появлению – это же Вогт, с ним все возможно.
– Просто перешагивай их, – посоветовала она.
– Я не могу. Это неправильно.
Все же, пусть и не самым коротким путем, он добрался до Наёмницы и преклонил колена рядом с ней. На его печальное лицо почему-то падал яркий лунный свет, хотя луны не было в помине.
– Ты видел дерево? – спросила Наёмница.
– Да. Там написано, что в любом случае умирают все.
– Только один умер, – твердо возразила Наёмница, не имея ни малейшего понятия, о чем она вообще.
– Оба в тот день, как трое прежде, и это протянется сквозь вечность, как тянулось до них, – ответил Вогт. – А еще там сказано, что, даже если камни разрушены, призраки камней остаются, – он тоскливо осмотрелся и съежился. Он был такой испуганный, несчастный, что Наёмнице захотелось утешить его, но она не шелохнулась и ничего не сказала, потому что она не дура и не станет разводить над кем-либо нюни.
– Будь со мной честен, – попросила она. – Который из двух?
– Сложно сказать… Может быть, оба, может, ни один. Это ты должна решить, чему быть правдой. Выбери, каким ты хочешь, чтобы я был для тебя, и я буду.
– Почему ты никогда не даешь четкий ответ? Почему всегда пытаешься меня запутать?
– Нет, я изо всех сил пытаюсь объяснить, просто не знаю, как.
Вогт замолчал, и Наёмница тоже молчала.
– Ты знаешь, каким они становятся? Люди, у которых забрали имя? – спросил Вогт. – Они забывают свое прошлое, будущее обращается в стену тумана, у них остается только настоящее, но они и его не замечают. Равнодушие убивает все их живые чувства, но они никогда о них не сожалеют. Больше всего они боятся вспомнить, потому что безразличие гораздо легче боли.
– Ты опять о своем сумасшедшем, болван, – с усталой досадой сказала Наёмница и натянула одеяло на голову.
***
– Оммм! – прозвенел колокол – Буууум, Оммммм!
По пригревшемуся телу Наёмницы прошла холодная волна.
– Вогт! – дернулась она. – Почему ты меня не разбудил?
Люди покидали зал. Утро! Наёмница вскочила, путаясь в одеяле. Одеяло сползло на пол и походило теперь не на кокон, а на мятое крыло летучей мыши.
«Приснилось, – поняла