в грязь, проклиная судьбу.
Через несколько минут нас окружили махновцы.
– Кто вы? Откуда? – расспрашивали они, подозрительно рассматривая нас.
Кто-то нашелся объяснить, что мы артисты, идем в гости к батьке Махно.
– Так чого-ж вы раньше цього не казали, мы-ж думалы, що вы буржуи, або военные.
Махновцы добродушно посмеивались над нами и посоветовали нам идти поскорее во избежание встречи со вторым конным отрядом…
Последствием этой «атаки» у нас оказалось человек двадцать раненых и помятых лошадьми.
В полдень мы стали подходить к селу.
То, что мы увидели в селе, нас несказанно поразило. Нам казалось, что мы присутствуем при нелепом маскараде. Возле опрятных хат толпились люди. Воистину это была современная запорожская сечь, и нужна была мощная репинская кисть, чтобы изобразить на полотне эти ярко–красочные, нелепые, дикие фигуры. Большинство из махновцев было одето в вязанные и сетчатые, белые и цветные фуфайки, на ногах болтались необычайной ширины шаровары с красными поясами вокруг талии, концы которых спускались почти до земли. Вооружены все были «до зубов». Помимо шашек и револьверов, у многих за поясами торчали ручные гранаты, а пулеметные ленты, очевидно как щегольство, вились по поясам или висели через плечо. Как бы дополняя полноту картины, тут же у стен валялись винтовки и кое-где понуро торчали пулеметы.
При нашем появлении махновцы пестрою толпой высыпали на улицу, гогоча и отпуская по нашему адресу грубые шутки и циничные остроты. Среди махновцев можно было видеть крестьян и крестьянок. Окруженные галдящей толпой, мы подошли к небольшому домику возле волостного правления, откуда через несколько минут вышел молодой, рослый матрос в кавалерийских сапогах со шпорами.
Говор несколько стих. Толпа расступилась, и матрос заорал, обращаясь к нам:
– Что, что за сволочь приплелась?
Мы объяснили ему, что мы артисты. Матрос окинул нас быстрым взглядом и расхохотался. И действительно, мы представляли забавное зрелище. Разговорились, стали объяснять матросу наше скверное положение.
– Бывает и хуже, – загадочно бросил матрос.
Но толпа была настроена не так миролюбиво, как нам сначала показалось. Из толпы послышались крики, что в таком виде сам черт не разберет, действительно ли мы актеры.
– Нехай краше нам прыставляють, а то може воны брешуть…
Матрос, хотя и продолжал посмеиваться, но, видимо, присоединялся к мнению толпы. Напрасны были наши доводы, что нам нужно привести себя в порядок, поесть, отдохнуть. Пришлось «прыставлять». Выручил один из спутников, который очень удачно рассказал несколько комических рассказов… Это выступление вызвало взрывы хохота.
Кто-то спел романс «Отойди, не гляди». Одна почтенная с виду дама пропела дрожащим голосом арию из «Онегина». Слушатели становились требовательнее, указывая на то, что нас много, а поет мало. Я уверенно затянул «Из-за острова», кто-то энергично взмахнул рукой, и хор грянул. Пели